Microsoft Word - VK Chapter 1.doc

полосатую шляпу. – Коктейли, Эллен. Мне – «За горизонт», а… вам?

- Текилу, – говорю я. – Нужно освежиться.

- О! Вечный напиток… Текилу, Эллен.

Она изображает покорный поклон.

Конечно, это знак особого внимания, как и то, что Шрейер попросил

свою жену встретить меня. Внимания, которого я не заслужил – и не уверен,

что могу заслужить. Я вообще противник жизни в кредит. Приобретаешь

нечто, что тебе принадлежать не должно, а расплачиваешься тем, что больше

не принадлежишь сам себе. Идиотская концепция.

- О чем задумались? – тормошит он меня.

- Пытаюсь понять, зачем вы меня вызвали.

- Вызвал! Послушай, Эллен, а? Я вас пригласил. Пригласил

познакомиться.

- Зачем?

- Из любопытства. Мне интересны такие люди, как вы.

- Таких людей, как я, сто двадцать миллиардов в одной Европе. Вы

принимаете по одному в день? Я понимаю, что вы не ограничены во

времени, и все же…

- Кажется, вы нервничаете. Устали? – господи, да он весь сплошь забота и

участие. – Слишком долго к нам добирались?

Это он говорит про лифты. Читал мой личный файл. Тратил время.

- Сейчас пройдет, – я опрокидываю дабл-­-шот текилы.

Кислый желтый огонь, расплавленный янтарь, наждаком по глотке.

Чудесно. Вкус странный. Не похоже на синтетику. Не похоже вообще ни на что

из известного мне, и это настораживает. Я-­-то считал себя знатоком.

- Что это? «Ла Тортуга»? – пытаюсь угадать я.

- Нет, что вы, – он ухмыляется.

Протягивает мне кусок лимона. Любезничает. Лимон стоит дороже

текилы. Я качаю головой. Для тех, кто не любит огонь и наждак, есть коктейль

«За горизонт» и прочие сласти.

- Вы читали мой личный файл? – трещины на моих губах жжет спиртом.

Я облизываю их, чтобы щипало подольше. – Польщен.

- Положение обязывает, – разводит руками Шрейер. – Вы же знаете,

Бессмертные находятся под моей неформальной опекой.

- Неформальной, – киваю я. – Только вчера вот слышал в новостях, как

вы нас называли бешеными псами.

Эллен поворачивает свои окуляры в мою сторону.

- Меня иногда упрекают в беспринципности, – подмигивает мне Шрейер.

– Но у меня есть железный принцип: говорить каждому то, что он хочет

от меня услышать.

Весельчак.

- Не каждому, – возражает госпожа Шрейер.

- Я о политике, любовь моя, – лучезарно улыбается ей господин Шрейер.

– В политике иначе не выжить. Но семья – единственная тихая гавань, в

которой мы можем побыть сами собой. Где, как не в семье, мы можем и

должны быть искренны?

- Звучит прекрасно, – произносит она.

- Тогда, с твоего позволения, я продолжу, – мурлычет он. – Так вот. Люди,

которые верят новостям, обычно хотят верить и тому, что государство

заботится о них. Но, расскажи мы им, как именно государство о них

заботится – им станет не по себе. Все, что они хотят услышать – «Не

волнуйтесь, у нас все под контролем, в том числе и Бессмертные».

- Эти сорвавшиеся с цепи штурмовики, – цитирую я.

- Они просто хотят, чтобы я их успокоил. Чтобы я заверил их, что в

современной Европе с ее вековыми устоями демократии и почитания

прав человека Бессмертные – просто вынужденное, временное,

уродливое явление.

- Вы умеете внушить уверенность в завтрашнем дне, – я слышу, как во

мне открывается шлюз, сливая текилу прямо в кровь. – Знаете, мы ведь

тоже смотрим новости. И слышим в них от вас, что Бессмертные –

погромщики, с которыми давно пора покончить.

- Но на деле мы даем Фаланге полный карт-­-бланш, так?

- И объявляете, что мы совершенно неуправляемы.

- Вы же понимаете… Наше государство основано на принципах

гуманности! Право каждого на жизнь свято, как и право на бессмертие!