Мидас

– Я уже и сам не помню. Столько брожу по миру, что слышал разные имена, и помню тысячу различных вариантов, как называли меня.

– А ты сам, как назвал бы себя?

В глазах незнакомца, блеснул огонёк, словно он вспомнил нечто забавное.

– Наверное, назвал бы себя Джеком или Джоном. Просто и неприметно. Пусть будет Джон, Джек звучит резко, как звук хлыста, – путник, слегка улыбнувшись, продолжал смотреть в костёр

Мидас оглядел незнакомца с некой долей усмешки.

– Ты выбрал простое и распространённое имя, Джон, но всем своим внешним видом говоришь о том, что имён и титулов у тебя, как у старых королей, не счесть, – Мидас сделал ещё один глоток скотча. Скотч был на удивление хорош, ещё никогда ему не приходилось пробовать настолько прекрасный напиток. Музыкант немного повернул бутылку в руках, увидел несколько странных слов, на неизвестном языке, и маленький череп на вершине этикетки.

– Откуда это? – слегка сбитый с толку, спросил Мидас, – Редко увидишь алкоголь не из здешних краёв. Лишь один раз видел подобную бутылку, у своего отца в детстве.

Джон медленно поднял глаза и оглядел бутылку и Мидаса, словно пытаясь вспомнить, откуда у него вообще с собой выпивка.

– Это из моего родного городка. У меня был небольшой завод. Скотч был не самым продающимся, но зато самым достойным.

Джон достал из внутреннего кармана пачку сигарет, ловко откинув клапан, протянул пачку Мидасу. Музыкант, смутившись на секунду, вытащил из пачки сигарету и прикурил от костра. Джон достал из кармана коробок спичек, чиркнул и закурил, смачно выдыхая густой, сизый дым.

– Значит ты бизнесмен? – спросил Мидас, выдыхая сигаретный дым

– Был когда то, теперь, как и ты – странник, хожу по миру, – слегка улыбнувшись ответил Джон

– Ты не похож на странника, прости на прямоту, но ты слишком опрятен и чист.

– По-твоему путники это грязные оборванцы? – с ухмылкой Джон впился глазами в Мидаса

– Вроде того.

– Тогда ты их король, – тепло улыбнувшись, ответил Джон.

Мидас ненадолго погрузился в свой клубок мыслей, который постепенно возвращался в нормальное русло. Рядом с костром и этим странноватым человеком было приятно вот так сидеть. И тут он вспомнил, что его гитара, смысл всей его жизни, был уничтожена.

– 

Я видимо кое-что потерял, раз стал странником, – пробормотал Мидас

– 

Не обязательно что-то терять, чтобы ноги понесли тебя в дорогу. Твоя душа сама подскажет, когда пора отправляться к новой точке. И вполне возможно, что важным окажется сам путь. Многие бегут от своих проблем, кто-то пытается спастись от самого себя, а кто-то просто устаёт от того, что его окружает.

– 

А ты устал? Устал от окружения и рутины? – выкинув бычок в костёр, Мидас поднял взгляд на Джона.

Джон подбросил ещё одно полено в костёр, от чего моментально вспыхнули сотни мелких искорок от догорающих углей.

– Возможно, но меня не прельщает всю оставшуюся жизнь бродить без цели. Сейчас мне нужно просто перевести дух, найти вдохновение. А ты? Почему ты стал кочевником?

Мидас дотронулся до своих волос, которые слиплись от пота и песка.

– Я потерял возможность играть на гитаре, петь и писать музыку, всё в одночасье. Местная шайка напала на салун, и моя гитара была вдребезги разбита. Мне показалось забавным и правильным пойти ночью по здешним краям, до момента пока не упаду замертво.

Джон резко глянул на Мидаса. Едва уловимые искорки в его глазах, вспыхнули ярче костра.

– Так ты музыкант! – воскликнул Джон.

– Музыкант без инструмента.

– Инструмент не главное, это лишь способ распространения звука. Самое главное делает творец. – Джон вновь открыл бутылку скотча и отхлебнул, после чего протянул её Мидасу

– Безусловно, но без инструмента, моё существование не имеет смысла, – Мидас принял бутылку и сделал большой глоток. Тёплый алкоголь медленно, как мёд, растекался по телу.

– Может ты его ещё не нашёл, а музыка это лишь твой способ поиска, либо же она твой друг, идущий рядом с тобой.

Мидас сделал ещё один большой глоток. Он уже чувствовал, как страшная усталость и опьянение медленно подбираются к нему. Ноги становились ватными, а взгляд с трудом фокусировался на собеседнике.

– Не думаю, что смысл есть в чем-то другом. Музыка – то, чем я горю, то, ради чего я все это время жил. И если бы моим смыслом была не музыка, то для чего я прожил уже столько лет?

– Некоторым людям эта мысль не приходит совсем. Смысл жизни – самая важная, но такая тяжёлая "вещь" для поиска. Целенаправленно искать его может оказаться бесполезным. В конечном счете, истинный смысл ты скорее почувствуешь, – Джон не отрывал взгляд от Мидаса, как будто давая понять, что знает о музыканте гораздо больше, чем он сам.

– Это слишком странный мир, чтобы жить без творчества, – тихо ответил Мидас, делая ещё один глоток из бутылки.

Джон улыбнулся и по-дружески хохотнул.

– Люблю музыкантов, художников и поэтов, они несут некую трагедию, которой в принципе нет. Но они умеют чувствовать мир, умеют переживать о вещах, которые многим неведомы. Хотя и сгорают они быстрее от этого, как мотыльки, летящие на свет.