Мидавиада

И Кот пошёл. Точнее, поехал. Это ему совсем не понравилось. Одно дело – взобраться на какое-нибудь дерево, сидеть едва ли не на самой верхушке, всякую мелочь в траве высматривать. Совсем другое – когда кто-нибудь тебя на руках тащит. Почвы под лапами не чувствуешь – страшно.

Хорошо, что хоть ехать пришлось недалеко. Прошли по узкой тропке, с двух сторон заросшей тростником, и вышли к рыбацкой хижине. На первый взгляд дом был вполне обычный: почерневшие от времени брёвна, узкие окошки, тростниковая крыша.

Удивляла тишина. Кот нарочно прислушался, поводил ушами туда-сюда, пытаясь выхватить из мнимого безмолвия какие-нибудь звуки. Это ведь только люди думают, что тишина бывает абсолютной. А думают они так оттого, что туговаты на ухо. Кот – совсем другое дело. Его тонкий слух позволяет уловить шорох листа, подхваченного ветром, скрип половицы, копошение мыши за стеной.

Потому-то Кот и удивился. В доме было абсолютно тихо. Казалось, даже сверчки прервали свою песню, замолчали, затаились в ожидании незваных гостей.

Кот покосился на Мору – не тревожится ли. Оказалось, тревожится. Втягивает воздух, морщится, пытается угадать, есть ли кто-то внутри.

"Ничего не выйдет", – злорадно подумал Кот. Он провёл рядом с Зебу четырнадцать лун, и за это время успел изучить мидавьи повадки. К примеру, слух у них скверный. Не такой скверный, как у людей (те вообще, считай, глухие), но и до кошачьего ему далеко. Если уж Кот ничего не услышал, то у мидавы и вовсе никаких шансов.

Пока Мора Морси напряжённо принюхивалась, госпожа Данория решительно приблизилась к двери и, несмотря на протестующее ворчание Кота, вошла внутрь. В доме пахло рыбой, луком и ещё чем-то смутно знакомым. Кот так и не смог вспомнить, чем именно. Над печкой сушились пучки трав и связанные хвостами рыбёшки. В углу громоздилась гора мисок и горшков, собранных чьей-то аккуратной, но не слишком заботливой рукой. По виду жилища невозможно было угадать, как давно его покинули люди – нынешним утром или несколько лун назад.

– Здесь никого, – сказала подошедшая Мора, хотя это было и без того очевидно.

Госпожа Данория мотнула головой. Её дыхание сделалось прерывистым, взгляд заметался из угла в угол. Не успел Кот выведать причину этого внезапного беспокойства, как причина обнаружилась сама: из тёмного угла за печкой вышли двое в одинаковых синих плащах поверх серых камзолов. Никогда раньше Кот не встречался с королевскими гвардейцами, но отчего-то сразу догадался, что это они.

– Руки на стену! – скомандовал один, по виду старший.

Мора неуверенно подняла иллюзорные руки. Госпожа Данория покосилась на Кота, но не выпустила, а, напротив, ещё крепче прижала к себе.

– Кто такие? – вопросил гвардеец.

Увидев, что задержал двух женщин и кота, он будто бы расслабился и даже кривенько заулыбался.

– Что вы тут забыли, дамочки?

Данория молчала, и Мора ответила за двоих:

– Мы ищем госпожу Луссию, сударь.

– Госпожу? – хмыкнул гвардеец. – Вот уж не думал, что кому-то взбредёт в голову называть старуху-рыбачку госпожой. Зачем она вам?

– Она мне задолжала.

– Неужели?! В таком случае, я вам сочувствую, сударыня.

– Отчего же?

– Упомянутая вами особа давно пребывает в лучших мирах, и взыскать с неё долг вам не удастся. Разве что её сын… Вы с ним знакомы?

– Не имела чести.

– Очень жаль…

Наклонив голову, он принялся разглядывать госпожу Данорию с тем ленивым любопытством, с которым сытая кошка разглядывает полудохлую мышь. Та не произнесла ни слова, но Кот чувствовал спиной неровное биение сердца. Тух… Тух… Тух-ту-тух…

– Зачем вы носите с собой животное? – спросил, наконец, гвардеец. – Это что новая мода?

Пальцы госпожи Данории потрепали затылок Кота, скользнули вдоль позвоночника и, наконец, остановились в напряжённом ожидании:

– Кот успокаивает нервы, сударь…

– Каким же образом?

– Таково свойство его меха… Если гладить кота по шерсти, образуются крошечные разряды. Они воздействуют на кончики пальцев подобно лёгкому пощипыванию. Если же гладить против шерсти, то разряды будут куда сильнее…

Её пальцы впились в кошачий хребет с ощутимой силой, и Кот стал, наконец, понимать, что к чему.

– Ну, и какой прок от этих разрядов? – хмыкнул гвардеец. – Щиплют они пальцы, и что с того?!

– Услышать мало, – равнодушно заметила госпожа Данория. – Нужно испробовать самому. Если желаете, можете его погладить.

Гвардеец задумался, протянул было руку, но тотчас вновь отдёрнул:

– Не оцарапает?

– Ни в коем случае! Это совершенно особенный кот. Он никогда не царапается, это не его метод.

Истинный смысл её слов был понятен только Коту. Поблагодарив за доверие коротким тычком в ладонь, он приготовился действовать точно и стремительно, как умеют лишь представители самого совершенного рода существ.

Рука незнакомца змеёй поползла навстречу. Мгновения замедлились. Раз… Два… Чудовищно, невыносимо долго!.. Люди такие вялые, такие медлительные! Никакого азарта! Три… Четыре… Наконец-то!

Кот выбросил вперёд обе лапы одновременно. Короткая бело-голубая вспышка на мгновение осветила тёмные недра хижины, и человек, вздрогнув, упал.