Миф о «застое»

Микоян не просто «настраивал» Хрущёва, но именно он 16 февраля – за 10 дней до доклада – говорил о необходимости разоблачения «культа личности» [178; с. 274].

На XX съезде своё выступление Микоян начал с того, что дал характеристику работе ЦК за последние три года, прошедшие после смерти Сталина. Он заявил, что «в нашей партии после долгого перерыва создано коллективное руководство, которое, основываясь на ленинских идеях и принципах строительства партии, за короткий срок добилось восстановления ленинских норм партийной жизни сверху донизу». Он затронул вопрос о злоупотреблении Сталина властью, подчеркнув, что «принцип коллективного руководства является элементарным, однако приходится подчёркивать эту старую истину потому, что в течение примерно 20 лет у нас не было коллективного руководства, процветал культ личности, осуждённый ещё Марксом, а затем и Лениным, и это, конечно, не могло не оказать крайне отрицательного влияния на положение в партии и на её деятельность» [178; с. 274–75]. (Итак, коллективного руководства не было 20 лет. Посчитаем: 1953-20=1933. Что произошло в 33-м (34-м) году? Напомню, в 34-м был убит Киров.)

Микоян говорит о 20-ти годах как о факте, который знают все присутствующие. Но, к сожалению, в своих воспоминаниях ни Молотов, ни Каганович, ни Хрущёв, ни тот же Микоян не ответили на вопрос: что же произошло в 1933 году? Вспомните раздел «Вскрытие тела – но Сталина ли? Два “Сталина”» в книге «Убийство Сталина. Начало “Холодной войны”» (гл. 3).

Далее Микоян негативно оценил сталинскую внешнюю политику. Он отметил, что по ряду международных вопросов в прошлом допускались ошибки и в некоторых случаях обострялись отношения по нашей вине, приведя пример с Югославией. Микоян ратовал за мирное сосуществование, подчёркивая, что сейчас «не существует фатальной неизбежности войны» [178; с. 275].

Так же он критиковал другие «ошибки» Сталина. В конце речи он сказал, что «опираясь на коллективное руководство, ЦК сумел вскрыть накопившиеся за последние годы ошибки и недостатки, решительно шёл на их исправление и устранение на всех участках политической деятельности… Не было бы преувеличением сказать, что после XX съезд является самым важным съездом в истории нашей партии» [178; с. 279].

Да уж… Как хорошо известно, в 20-50-х годах Микоян был на Марсе, а когда с него прилетел, то стал критиковать происшедшие за это время безобразия.

Речь Микояна, в которой имя Сталина было упомянуто всего один раз, явилась как бы подготовкой делегатов к сенсационному докладу Хрущёва. 25 ноября 1965 года газета «Нью-Йорк геральд трибюн» писала в статье, посвящённой 70-летию Микояна: «Именно г-н Микоян задал тон программе десталинизации бывшего премьера Никиты с. Хрущёва в речи на XX съезде КПСС» [178; с. 281].

После же XX съезда процесс реабилитации пошёл семимильными шагами. Дошло до того, что реабилитация стала проводиться списками. То есть другая крайность: если при Сталине были «расстрельные списки», то при Хрущёве – «реабилитационные списки». В одном из этих списков был и активнейший проводник террора в Западной Сибири Р. Эйхе. Сегодня он считается «жертвой репрессий»! А саму мысль о том, что в 30-е годы существовали заговоры в высших эшелонах власти представили как абсурдную, «продукт сталинской паранойи». Так писали и в период «перестройки».

И получилось, что Сталину, Ежову и следователям НКВД делать было больше нечего, как выдумывать «врагов народа».

Неужели Хрущёв и Микоян не понимали, что, реабилитируя всех пострадавших в 30-е, они ставит всё сталинское Политбюро в дурацкое положение? Получается, что те же Молотов, Каганович, Микоян и Ворошилов специально уничтожали людей, которые ни в чём не были виноваты.

Я писал, что никаких «реабилитационных» судов не было. Почему? На этот вопрос ответил сам Хрущёв, когда его об этом спросил сын Сергей: «Другой вопрос волновал меня ещё больше – какое наказание ждёт соучастников всех этих преступлений? Они обязаны понести наказание. Мучился я своими сомнениями долго, всё не выдавалось удобного момента заговорить с отцом на эту страшную тему. Когда я все это выложил отцу, он надолго замолчал. Я уж подумал, что отец решил не отвечать. Но нет.

– Понимаешь, – как-то натужно заговорил он, – главных сообщников Берии мы наказали, одних расстреляли, другие сидят в тюрьме. Но в этой мясорубке смешались миллионы. Миллионы жертв и миллионы палачей – следователей, доносчиков, конвоиров. Если сейчас начать наказывать всех, кто приложил к этому руку, произойдет не меньшее кровопролитие. А может, и большее.

Отец на полуслове замолчал. Я был поражен таким ответом – оставить палачей без возмездия! Я принялся было возражать, но отец не намеревался спорить со мной.

– Не надо об этом, – как-то обреченно произнёс он, – я устал, давай помолчим»[7].

Видимо, поэтому Хрущёв упразднил все сталинское МГБ и МВД, а почти всех генералов и полковников по-тихому отправил на пенсию.