Миф о женщине

Смирился с ночью – в ней мне не уснуть.
Луна плескала облака отвесно.
Рискну теперь вам пару строк черкнуть.
Пишу в любовь… нет! Что там! В неизвестность!

Кто вы теперь? В каких сейчас объятьях

Ваш стан? И если б только он – судьба!
А, впрочем, должен ли об этом знать я,
Кому вы дарите так мной любимую себя?

Признаться, мне давно ничуть не больно,

Когда я вспоминаю влагу губ,
Шлейф от волос, глаза и… но довольно!
Не то – ещё немного, и солгу.

Солгу себе, и вам, и даже Богу,

Что чёлку помню, как коснулась косо лба,
И локон, на плечо упавший строго…
Оказывается, так легко солгать!

Но вот рассвет – конец воспоминаниям,

Я к ним другой бессонной ночью возвращусь.
Теперь – расставить знаки препинания,
До новых полнолуний вниз спущусь.

К чему? Зачем? Мы так давно знакомы.

Чтоб многоточием абзацы отрезать?
Я допишу, нарушив все законы,
Мне ныне неизвестный адресат.

Когда луна, уже другая, перья

Высоких облаков в себя воткнёт,
О вас, моя любимая потеря,
Забуду навсегда я, исписав блокнот.

Письмо из верности

Письмо ушло, казалось, в неизвестность,
Остановить его, увы, не смог.
Но вот, спустя лишь месяц душно-тесный,
Пришло из неизвестности письмо.

И я узнал её изящный почерк

И лёгкое касание руки,
Которая с моей сомкнуться хочет,
С другим смыкаясь, чувствам вопреки.

В строке неподражаемо-дрожащей

Волнения тревожные рывки.
Она, конечно, также хороша, чей
Профиль, чьи черты мне так близки.

Те губы, что я целовал во мраке…

Она всё помнит – это видно по словам.
И строчки плавно плавали в бумаге,
Любовь тонула, но не гасла там.

А строчки стройные ныряли без стесненья

В простое прошлое, в наш светлый, грешный рай,
Теснились спешным на листе тисненьем,
И даже в крик – «Скорее!», «Режь!», «Ныряй!»,

«Порви!», «Сожги!», «Оставь – ведь всё же память!», —

Наперебой словами сыпали листки,
Да вот душа лишь одного желает —
Взглянуть в глаза ей, полные тоски,

В которых полночь проблеснёт блесною,

А может быть, не полночь? Просто страсть?
Рождённая той самою тоскою,
Что эти строчки вылила, быстра?

Уже неважно – волосы льняные

И губы – чуть заметные штрихи…
Небесные мотивы иль иные
Её создали в буйстве всех стихий?

Она – венец творения, наверно,

В ней всё обычно, просто, лишь иной
Квадрат незапечатанный конверта
Плескает чувства чашей-тишиной…

Застыв в оцепенелом оцепленьи,

Покрыв бумагу частою тесьмой,
Текла строка. И сделалось теплей мне,
Держа в руках из Верности письмо…

Перекрёсток