Миф о женщине

А для поэта гитара – подруга,
А поэту ни к чему календарь.
Скоро взвоет январская вьюга,
Скоро он снова двинется вдаль.

А вокзал снова гулок и жалок.

И для тех, кто пока не поймёт,
Он споёт, как она уезжала,
Гриф, как душу босую сожмёт.

Ну вот и всё, бродяга,

Вдали закат краснеет.
Пьянила ветра брага,
А память лишь яснее,
И ни мгновенья за год
О том, что было с нею,
Он не забыл, бродяга,
И позабыть не смеет.

Нависло небо десантным беретом,

Скользя по рельсов стальных полотну.
Бредёт вдоль них с несчастливым билетом,
По струнам бритвой года полоснут.

Звучит под тяжестью локомотива

На струнах-рельсах былая печаль.
Пел от души, но струны не хватило —
Оборвалась после слова «Прощай».

Другой вокзал, снова струны упруго

Сейчас затронет он наверняка,
Ведь для поэта гитара – подруга,
Другая быть с ним не может никак.

И неудача, меж троп она волком

За ним идёт, не теряя следы,
За ним шагает всю жизнь по наводкам
Коварной дамы, беспутной судьбы.

Лабух

Горизонта кромка,
Поздняя пора.
Он вошёл негромко
В местный ресторан.

И на струны липко

Жизнь вместилась вся,
Застонала скрипка,
Вечер начался.

Зазвенели монетами ноты

На руках его старых и слабых.
Он обычный бродяга всего-то —
Кочевой и талантливый лабух.

Тут в хмельном угаре

Денежки текут,
А в репертуаре
Есть на всякий вкус.

Тонкими смычками

Вечер в такт скрипит.
Вот бы их с мечтами
Музыкой скрепить!

Сколько раз он играл так по барам,

В ресторанах и в клубах и в пабах.
Не разжился он только наваром,
Он бродяга, кочевник и лабух.

Кто-то ещё хочет,

Он всё отыграл,
В старенький чехольчик
Скрипку убирал.

Скрипка, да котомка,

Ноты старых ран.
Вновь войдёт негромко
В новый ресторан.

Что на свете дороже, чем воля?

Сам себе и судья он, и сам бог.
И, сжимая вновь струны до боли,
Отдавал себя музыке лабух.

Мой костёр

Что-то опять затревожило
Душу без повода вдруг.
Сонным теплом отгорожена
Комната эта от вьюг.

С треском дровишек берёзовых

Борется вьюга, гудит.
Наперерез ей не проза – стих
Вырвался сам из груди.

Где-то костёр мой погас давно,

Годы сгорели, и вот
Что-то опять нынче пасмурно,
Лето уже не придёт.

Камера будто отдельная,

Тёплая держит постель.
Точно статья подрасстрельная:
Шаг влево-вправо – расстрел.

Вместе с берёзовым запахом

Тает тепло изнутри.
Чтобы не думалось о плохом,
Сон оживит и взбодрит.

Утро – опять нету бодрости,

Снова сонливость, покой.
Вырвется снова не проза – стих
Как-то случайно, легко.

Комната эта, как будто трюм,

Также тревожит тепло.
На жизнь отсюда свою смотрю
Будто бы через стекло.

Возвращение бродяги