Мифы об идеальном человеке. Каверзные моральные дилеммы для самопознания

К сожалению, при любой проверке на прочность выявляются существенные недостатки основных принципов утилитаризма. Если важно только преумножение счастья и сокращение страданий, мы быстро приходим к грубому выводу, скажем, что врач мог задушить невинного санитара и раздать его органы пятерым нуждающимся. Принцип величайшего счастья Бентама также предполагает, что если у свиньи достаточно помоев и грязи, чтобы валяться в них, то она «счастливее» (и, следовательно, более «успешна»), чем, скажем, Сократ, который, хоть и был блестящим мыслителем, раздражал всех в Афинах настолько, что правительство бросило его в тюрьму и довело его до того, что он выпил цикуту и умер. Любая этическая теория, допускающая, что жизнь грязной свиньи счастливее и лучше, чем одного из величайших мыслителей человечества, немедленно списывается со счетов[82]^, [83].

И действительно, с тех пор как Бентам представил миру утилитаризм, философы с удовольствием придумывали мысленные эксперименты, чтобы показать, насколько он хрупок. Вот один из них, мой любимый[84]^, [85]: представьте себе, что электрик (назовем его Стивом) работает на трансформаторе на телеканале ESPN во время футбольного матча чемпионата мира. Стив поскальзывается и падает за трансформатор, вклиниваясь между стеной и электрооборудованием, и его начинает трясти под током. Мы можем освободить Стива, но для этого нам нужно на несколько минут отключить трансформатор и прервать трансляцию. Для строгого консеквенциалиста вывод однозначен: десятки миллионов людей ужасно расстроятся, если трансляция прервется, поэтому извини, Стив, тебе придется еще немного потрястись, пока твои кости не будут просвечивать сквозь кожу, как в мультфильмах. Но нас этот ответ не устраивает. Нам кажется неправильным позволить бедному невинному Стиву страдать, пока другие радуются жизни. Вот к чему на самом деле сводятся проблемы консеквенциализма: иногда нам просто кажется, что вывод, к которому мы пришли, подсчитав общее «удовольствие» и «страдания», вызванные решением, не может быть правильным.

При этом у утилитаристов есть разумный ответ: если мы пришли к выводу, что от какого-то действия хорошего больше, чем плохого, но нам кажется, что поступать так было недопустимо с точки зрения морали, то… это означает, что мы неправильно рассчитали. Когда мы подводим итог, то должны рассмотреть картину целиком: сколько страданий я доставлю не только одному невинному человеку, но и всем, кто теперь знает, что произошло и почему общество сочло это допустимым. Теоретически это означает, что с ними может произойти то же. Знание, что Стив получил удар током, как грабитель в фильме «Один дома 2», когда прикоснулся к обложенной ловушками раковине Кевина, к которой был подключен электрический ток, просто чтобы мы могли посмотреть футбольный матч, опечалило бы многих, хотя бы чуть-чуть. По причине этого мы должны добавить их психологическую и эмоциональную боль к реальной физической боли Стива, и общее количество «плохого» становится больше, чем мы предполагали изначально. Это одновременно блестящая защита и отличная отмазка, поскольку всякий раз, когда утилитарный расчет приводит к неприятному результату, утилитарист скажет нам, что расчеты неверны.

И даже если учесть неопределенное количество боли/печали, причиненных миру в целом, консеквенциалист все равно может допустить убийство Стива. Конечно, теоретически, поскольку сейчас каждый понимает: раз общество допускает такие вещи, то нужно осознавать, что однажды это может произойти с любым из нас. Но, честно говоря, каковы шансы, что это случится с нами? Мы не электрики, не работаем на канале ESPN, и можно было бы (справедливо) списать это на несчастный случай. Кроме того, Стив наверняка понимал риски, когда шел работать «ремонтником трансформаторов». Любая работа сопряжена с определенным риском. Строгий консеквенциалист тщательно подсчитает гедоны и долоры и все-таки решит, что можно оставить Стива биться под током, чтобы мы все могли посмотреть последние восемь минут полуфинала Бразилия — Франция. А просчитать более широкие и вторичные последствия удовольствия/боли — наука очень неточная.