Мифы об идеальном человеке. Каверзные моральные дилеммы для самопознания

Но у нас есть очень разумные возражения против его директивы. Во-первых, большинство не чувствуют себя в безопасности, когда у них есть возможность покупать только предметы первой необходимости, оставляя немного на развлечения и черный день. У каждого может случиться внезапная катастрофа: авария, болезнь, неудачная сделка. Могут срочно понадобиться деньги родственникам или друзьям. Во-вторых, мы хотим (если можем) скопить деньги на пенсию или помочь будущим детям, а то и внукам. Если мы отдадим все деньги, а потом вдруг нам самим понадобится какая-то сумма сверх того, что у нас осталось, вряд ли нас утешит, что наши деньги пошли на проект дегельминтизации реки в Малави, благодаря которому тысячи детей будут здоровы.

Хотя кого-то наверняка утешит. В книгах Сингера «Жизнь, которую вы можете спасти» и «Лучшее, что вы можете сделать» есть истории о людях, отдавших одну из своих почек, причем не конкретному человеку, а просто «тому, кому она нужна», в рамках движения «эффективный альтруизм» (приверженцы Сингера такие же крутые, как и он). Отчасти расчет, который проводят люди, жертвуя свои почки, предполагает, что шансы умереть, отдав одну почку, — примерно 1 к 4000. Примерно столько же, что и попасть под колеса автомобиля, катаясь на велосипеде. Для них это значит, что, не жертвуя вторую почку, человек оценивает собственную жизнь в 4000 раз выше, чем жизнь других, причем незнакомцев. Несмотря на такие логические выкладки, большинство из нас, скорее всего, сто раз подумает, прежде чем просто… отдать почку. У большинства есть семья или близкие друзья, для которых мы теоретически можем стать донорами. Что, если нашему ребенку через несколько лет понадобится почка, а мы не сможем ему помочь, поскольку уже отдали ее, чтобы удовлетворить требования австралийского специалиста по этике, которого мы никогда не видели? Или оставшаяся почка откажет и мы будем вынуждены просить члена семьи отдать почку нам? Невеселая перспектива. Да, вероятность такого события невелика, но это не утешает. От одной мысли об этом у нас мурашки по спине[244]^, [245].

Еще один упрек в адрес Сингера заключается в том, что он вообще не поддерживает так называемые культурные благотворительные организации[246]. Когда дети, по его словам, буквально умирают, трудно оправдать человека, игнорирующего их страдания и спонсирующего местный художественный музей или симфонический оркестр. Опять же трудно поспорить с логикой этого утверждения, однако оркестры — это замечательно! Для кого-то они невероятно значимы и жизненно важны, помогают считать себя людьми. Жестоко наказывать этих людей за то, что они дали деньги оркестру, а в качестве палки для битья использовать смерти детей, которые можно было предотвратить. Точка зрения Сингера важна и понятна: некоторые благотворительные организации явно лучше других, движение эффективного альтруизма заслуживает огромной похвалы за исследование и акцентирование внимания на тех, кто достоин денег[247]^, [248]. Но в таком ракурсе проблема приобретает черты, схожие с ситуацией с бампером Saab: не надо думать о том-то, потому что вот это намного хуже. О, вы хотите пожертвовать сто баксов художественному музею? Круто! На эти деньги вы могли бы спасти двадцать человеческих жизней, но нет, вперед, посмотреть на скульптуру Бранкузи тоже важно.

Аргументы Сингера разочаровывают своей негибкостью. Да, их логика очевидна, мы постоянно с ней сталкиваемся, даже когда чувствуем, что это несправедливо. Вот почему, когда я купил дорогую, но совершенно «ненужную» биту с автографом после того, как Red Sox выиграли первенство по бейсболу, я на миг расстроился. Я ощутил, как Питер Сингер уставился на меня сквозь расстояния. Восемьсот баксов за биту, шутишь? Ничего лучшего с этими деньгами сделать нельзя? «Оставь меня в покое, Питер Сингер!» Надеюсь, я не вслух это сказал. «Это важно для меня! Позволь мне это сделать!» Образ Сингера был непоколебим. Ладно, чувак. Это твои деньги. Но, может, хотя бы краем глаза взглянешь на сайт объединения Oxfam и прочитаешь пару историй о тех, кто живет в крайней нищете?