Мифы об идеальном человеке. Каверзные моральные дилеммы для самопознания

Помните Бернарда Уильямса и его критику утилитаризма? Он сказал, что это лишает нас безупречной репутации, чувства целостности и неделимости личности. Мы жертвуем собственными личными проектами во имя неопределенного массового общечеловеческого счастья. Утилитаризм отказывает нам в том, что делает нас собой. Уильямс счел бы абсурдной идею о том, что я поступил неверно с моральной точки зрения, купив сыну подарок, когда мы вместе занимались любимым делом, которое формирует тесную связь между нами. В итоге я оказываюсь рядом с Уильямсом и Сьюзан Вулф, которые предостерегали нас от стремления к моральной святости. Наша жизнь принадлежит нам, и мы не должны испытывать чувства вины, наполняя ее переживаниями и даже предметами, которые придают ей форму, наполняют ее. Следуя логике Сингера, я вообще не должен был ходить на игру, ведь билеты на чемпионат недешевы. Возможно, нам не стоило покупать начос и хот-дог сыну, платить за парковку… да и за специальный пакет кабельного телевидения, где можно посмотреть все игры Red Sox. Очень быстро мы скатываемся до сущей глупости.

Но Сингер, черт возьми, в чем-то прав.

Мы делаем много ненужных глупостей и редко задумываемся о моральных издержках: о том, что было бы сделать лучше вместо этого. И я люблю Сингера за пристальное внимание к моральным издержкам — вот почему я люблю его, за его занудство. И его бескомпромиссный утилитаризм выполняет важную функцию. В 2019 г. он переиздал книгу «Жизнь, которую вы можете спасти» и попросил меня написать введение[249]. После того как я поговорил обо всем, что может взбесить читателя, когда он будет погружаться в работу, я[250] написал:

Важнее того, что вы чувствуете, читая эту книгу, только то, чего вы не ощущаете: самодовольство. Вам не покажется, что другие не важны. Вы не будете беспечно пролистывать сообщения о бедствиях, где бы они ни происходили, за границей или рядом. Вы хотя бы на мгновение задумаетесь о жизни пострадавших. И да, у вас в голове будет вертеться мысль о том, что вы можете сделать что-то простое, чтобы помочь, то, что не испортит вашу жизнь и не поставит под угрозу благополучие вашей семьи[251].

Это дар Сингера нам: людям, живущим даже в небольшом комфорте, невероятно легко стать самодовольными, забыть, что большинство людей на земле живут в бедах и бедности, у них есть ежедневные проблемы, которые нам и не снились, они в опасности. Кондиционирование воздуха, отопление, еда, чистая вода, стиральная машина, холодильник, электричество в течение необходимого времени, лекарства, отсутствие войн и благополучная, некриминальная обстановка — это то, что многие из нас считают естественным. Но многие не могут на это рассчитывать.

Сингер работает как сигнализация против самодовольства[252]^, [253]. Он здесь, чтобы похлопать нас по плечу, напомнить, как нам повезло, и спросить, не могли бы мы задуматься о других и сделать что-то еще, чтобы им помочь. У Сингера много недоброжелателей в академических кругах. Эта рука на плече заставляет нас чувствовать себя не лучше, но, честно говоря, так и должно быть. Никому не приятно то и дело садиться в лужу, поэтому, когда грозный воинственный австралиец с обрезом (я по-прежнему представляю себе его таким и ничего не могу с этим поделать) указывает, что мы почти всегда можем поступить правильно, если сделаем другой выбор, который заставляет усомниться каждый раз, когда мы идем в кино или покупаем джинсы, это, в общем-то, отстой. Еще больнее бьют и сильнее раздражают слова о том, что стоимость этих джинсов буквально составляет десять человеческих жизней. При этом нам одновременно хочется быть теми, кому не все равно, и Сингер помогает нам, похлопывая по плечу. Суть того, о чем мы здесь говорим, опять же в вовлеченности, заботе, когда нам не все равно, в простом вопросе к себе: что я делаю? Могу ли я сделать что-то более правильное? Попытки пойти наперекор своему поведению болезненны и раздражают. Но одновременно это средство от главного врага улучшений — апатии. Вряд ли нам удастся достичь аристотелевского уровня гражданской активности, если мы не почувствуем последствий своих действий, когда мы делаем недостаточно.