Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 3. Часть 5. За Великой Китайской стеной

Мы встречали отдельных лиц, по-настоящему влюбленных в Советский Союз, славивших его революционные традиции, восхищавшихся достижениями русской и советской культуры. Но они признавали, что ряды старых друзей СССР быстро редеют, большинство китайцев, тем более молодых, повернуто лицом к Западу, увлечено им. В загоне находилось изучение русского языка. Молодежь тянулась к английскому языку, видя в нем ключ к успеху в жизни, получению передовых знаний в области науки и техники. Это увлечение поощрялось политикой Пекина и конкретными действиями местных властей. В Шанхае, в частности, как сообщили нам представители местной интеллигенции, преподавание русского языка велось лишь в одной средней школе, но и там по настоянию мэра города его собирались ликвидировать. Преподавателю русского предложили переквалифицироваться на английский язык, иначе его переведут на подсобные работы. Невысок был интерес к научно-техническому опыту, накопленному Советским Союзом, нашим товарам.

На минимальном уровне оставалось культурное присутствие СССР. В кинотеатрах шли советские фильмы, но в основном старые, революционно-патриотические и классические: «Ленин в октябре», «Член правительства», «Сельская учительница», «Далеко от Москвы», «Шестое июля», «Идиот». Зрители шли на них вяло, молодые вообще, что называется, из-под палки, отзывались об увиденном как о скучном и примитивном зрелище. Лучше воспринимались такие ленты, как «А зори здесь тихие», «Белый Бим Черное ухо», «Москва слезам не верит». По радио периодически пускали советские песни, однако, как правило, в западной обработке, и о том, что это наши песни, мало кто из слушающих догадывался. Переводной художественной литературы из СССР в продаже почти не было. Зато в Гуанчжоу на каждом шагу продавалась работа французского автора о Екатерине II. На наши вопросы о Екатерине II лоточники дружно отвечали, что она – американка.

Не ощущалось ажиотажа в КНР и в отношении делового сотрудничества с СССР. Мэр города Сямэнь на мой вопрос на данную тему откровенно сказал: Советский Союз далеко, страна у вас закрытая, и качественных товаров в СССР мало; поэтому мы вашим рынком не интересуемся, наши партнеры находятся в соседних странах Азии, в Гонконге, в США. В шанхайской мэрии мне признались, что не горят желанием развивать экономические и культурные контакты с Советским Союзом.

Встречались, конечно, желающие попытать счастья на советском рынке, но это было авантюристично, несерьезно, наивно. На пароме между материком и о. Хайнань ко мне пристал человек, представившийся торговцем зерном. Он просил помочь в организации экспорта зерна в СССР с Северо-Востока КНР, но через юг страны, о. Хайнань.

– Зачем же везти зерно через весь Китай на юг, а затем возвращать его на север, в СССР? – изумился я.

– А потому что Северо-Восток не имеет права прямого выхода на внешний рынок, а Хайнань имеет.

– Но транспортировка обойдется в астрономические суммы!

– Нет, не обойдется. Военные моряки со мной в доле. Будут перевозить зерно на своих кораблях за копейки!

На фоне спокойно-безразличного отношения к СССР бросалось в глаза увлечение Западом и Японией. К ним подходили как к важным, выгодным и привлекательным партнерам. Их социальный строй мало кого интересовал.

Особый интерес проявлялся к Соединенным Штатам. США воспринимались как самое развитое и богатое государство на земном шаре, у которого можно многому научиться и от которого многое можно получить. Китайцы, с которыми мы беседовали, часто признавались, что мечтают побывать в США в любом качестве. Студенты и школьники стремились попасть в Штаты на учебу, ученые – на симпозиум или конференцию, кадровые работники – в деловую командировку, спортсмены – на соревнования. С Америкой, разъясняли нам свое увлечение Соединенными Штатами собеседники, связан успех модернизации, будущее КНР, личная карьера.

Внешняя политика Вашингтона неизменно характеризовалась как дружественная Китаю, китайско-американские отношения – как очень тесные, гораздо более тесные, чем взаимоотношения КНР с Японией или Западной Европой. Тайваньскую проблему называли, как правило, надуманной, не интересующей простой народ. Кадровые работники, представители интеллигенции делали акцент на том, что данная проблема потеряла остроту – все заинтересованные стороны (КНР, США, Тайвань) стремятся, мол, к ее мирному урегулированию. Нужно только проявить терпение. Лишь в редких случаях отмечалось, что американцы не совсем выполняют требования Пекина по Тайваню, но они знают-де, что шутки с Китаем плохи.

К Японии подход был более противоречивый. Китайцы неизменно выражали восхищение по поводу достижений ее науки и техники. Большим спросом пользовались японские потребительские товары. Наряду с этим в высказываниях о Японии явно сквозила зависть к «более успешному» соседу в Азии. Постоянно вспоминалась тема войны, зверств японцев в Китае, материального ущерба, причиненного японскими агрессорами китайской экономике.