Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 3. Часть 5. За Великой Китайской стеной

К Западной Европе подлинного интереса не ощущалось, лишь вскользь китайцы упоминали западноевропейские страны в числе потенциальных партнеров КНР в экономической области.

В отношении Запада в целом, включая и США, выдвигались и некоторые претензии. Официальные лица сетовали на то, что капиталистический мир по-прежнему не слишком доверяет Китаю, что западный бизнес очень медленно и неохотно внедряется в китайскую экономику. От многих китайцев мы слышали жалобы на то, что нефтяные компании стран Запада уже якобы давно нашли богатейшие залежи нефти на континентальном шельфе КНР, но скрывают это от Пекина. По мнению китайцев, подобное поведение западников объяснялось их нежеланием, чтобы КНР превратилась в крупного экспортера нефти, тем более в условиях, когда цена на это сырье на мировом рынке падала. Высказывалось и предположение, что западные нефтяники стремятся получить доступ ко все новым участкам китайской территории, продлить свое пребывание в Китае с целью сбора экономической и даже политической и военной информации о стране.

В итоге складывалось впечатление, что, несмотря на увлечение Западом, в Китае не было подлинной теплоты и доверия к капиталистическому миру. Доминировало желание воспользоваться помощью Запада, чтобы за счет этого догнать ушедших вперед «варваров» и тогда уже разговаривать с ними по крайней мере на равных. Кадровые работники пытались убедить нас, что Советскому Союзу не стоит, мол, беспокоиться по поводу сотрудничества КНР с Западом. «Мы не будем с ними вместе, – уверяли собеседники, – просто Китаю необходимо экономическое сотрудничество с Западом и, кроме того, КНР, равно как и СССР, хочет нормального, мирного сосуществования с США, Японией».

Но в молодежной среде увлечение США и Западом в целом было все-таки ощутимым. В выходные дни мы любили с Наташей посещать пекинские парки. Нас немедленно обступали ребята и девушки, жаждущие попрактиковаться в английском языке. Чтобы вызвать собеседников на откровенность, мы предпочитали не раскрывать свое советское происхождение. В результате удавалось выслушивать интересные признания.

Сидим мы как-то на лавке, а тут подсаживается юноша и спрашивает на довольно ломанном английском, откуда мы.

Отвечаем:

– Из Финляндии!

Юноша таращит от удивления глаза и уточняет:

– Это государство на севере Европы?

– Да.

– Ну, вам не повезло!

– Почему?

– Вы же соседи СССР.

– Но Китай тоже сосед СССР.

– И нам не повезло.

– Почему же?

– Советский Союз всегда был очень агрессивен, и при этом у него нечему было поучиться.

– А у кого можно поучиться?

– У США, конечно. Это самая развитая во всех отношениях страна.

– А Вы были в США?

– Не был. Но очень хочу туда поехать. И обязательно поеду.

– Как турист?

– Нет, учиться. А потом работать. Там свобода, много платят и можно хорошо жить.

– Откуда Вам это известно?

– От друзей и знакомых, которые там уже устроились.

В другой раз мы представляемся немцами, и юные собеседники заявляют:

– Германия – хорошая страна, но США гораздо лучше. Богаче, интереснее.

Мы спрашиваем:

– А как насчет Англии?

– Лучше Германии, но хуже Соединенных Штатов.

– А СССР?

– СССР как Китай. Страна отсталая. Даже у Китая уже чему-то могла бы поучиться. В СССР – застой, страна нуждается в реформах.

Однажды прямо на стоянке машин у парка завязывается беседа на тему автомобилестроения.

– Что за машина у вас? – интересуется простецкого вида молодой человек.

– «Мерседес», – в шутку отвечаю я.

– «Мерседес»?! – недоверчиво восклицает парень. – Нет, это не «Мерседес». «Мерседес» – лучшая марка в мире, а у вас какая-то допотопная колымага.

Из собравшейся тем временем толпы любопытных кто-то выкрикивает:

– Да это «Фуэрци» («Волга»), советская машина. Большое барахло.

– А китайские машины, – вспыхиваю я, – что, хорошие?

– Такое же барахло, как советские! – успокаивает меня человек из толпы.

– А какие же хорошие марки? – не унимаюсь я.

– «Мерседес», «тойота», «хонда», – следует разъяснение.

Не раз расспрашивали мы молодых пекинцев в парках относительно их интереса к русскому языку. Ответ звучал стандартно: русскому языку нельзя найти применение, с ним не сделаешь карьеры, он не нужен для овладения передовыми научно-техническими знаниями.

Иное восприятие Советского Союза было характерно для простых работяг и люмпенов, особенно в провинции, где о загранице имелось весьма смутное представление. СССР помещался в их сознании в категорию богатых государств, уже хотя бы по расовому признаку: мы выглядели по-западному. Мелкие лавочники, служащие, водители, официанты и другой подобный люд раз за разом с завистью изливали нам душу: в СССР, мол, наверное, все имеется в изобилии, вы живете там припеваючи, китайцы же прозябают в бедности и нужде.

Пока Наташа занималась покупками у уличных торговцев, я отбивался от приставаний фарцовщиков.

– Продай валюту, – требовал у меня уйгур в тюбетейке из Синьцзяна.

– Откуда у меня валюта? – Притворно сетовал я. – Я же из СССР.

– СССР? – Навострил уши уйгур. – Так вы там все богатеи, денег полные карманы.

– Да что ты! – Продолжал кокетничать я. – Я же рабочий! Откуда у меня деньги?