Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 6. Часть 8. Под другими знаменами. Часть 9. На кругосветной орбите

Мы перевели разговор на тему отношений Юга и Севера Кореи. Высказали мнение, что при всей важности внутриполитических баталий главное, чем живет Южная Корея, вопрос об объединении страны. Любой разговор начинается и заканчивается данной тематикой, излюбленной на телевидении, радио, в газетах. В политике иностранных правительств и взглядах зарубежных ученых корейцев тоже по-настоящему интересует прежде всего вопрос о перспективах воссоединения Юга с Севером.

Лим Дон Вон согласился с этим наблюдением и добавил, что понять «зацикленность» несложно. Корейцы представляют собой однородную нацию, жившую в рамках единого государства на протяжении более тысячелетия. Ее расчленили, разорвав тесные экономические, социальные и семейные узы. Из 60 млн корейцев 10 млн принадлежат к разделенным семьям. Многие из этих людей на протяжении четырех десятилетий не только не видели отцов, матерей, братьев, сестер, но и не имеют о них вообще никакой информации. А те счастливчики, которым удается встретиться с родными, подчас возвращаются на Юг со смешанными чувствами. Лим Дон Вон сам выходец с Севера и, когда был на переговорах в Пхеньяне, просил найти брата, потерянного в 1950 году. Ему позволили побеседовать в пхеньянской гостинице с братом. Поцелуев почти не было, но зато товарищ с Севера горячо убеждал родича активнее бороться с американским империализмом.

Упомянутый вроде бы незначительный факт – яркое свидетельство той пропасти, которая сохранялась между двумя Кореями. Признаки напряженности на полуострове подстерегали нас на каждом шагу. Уже рассказывалось, что в южнокорейских аэропортах пассажира даже на внутренней линии по несколько раз обыскивали, просвечивали вещи, заставляли заполнять анкеты и предъявлять документы. На подъезде к аэропорту осматривался каждый автомобиль. При пролете над военными базами авиапассажиров просили зашторить иллюминаторы. На демаркационной линии, разделяющей Юг и Север, напряженность ощущалась в сто крат отчетливее. Причем, как говорили очевидцы, с северной стороны ситуация будто бы даже выглядела поспокойнее. Южанам, кстати, были запрещены несанкционированные поездки в КНДР. В соответствии с законом нельзя было распространять северокорейские идеологические материалы, слушать радио Пхеньяна и т. п.

Радикально настроенная часть студенчества Южной Кореи выражала недовольство такой политикой правительства. Радикалы требовали незамедлительного вывода из Кореи американских войск, снятия всех ограничений на контакты и обмен информацией между населением двух частей страны, принятия многочисленных предложений Пхеньяна, направленных на разоружение и создание конфедеративного государства. Некоторые из студентов хотели бы перенести на южнокорейскую почву северокорейские социально-экономические порядки.

Власти Республики Кореи отвергали домогательства радикалов. Они исходили из полной несовместимости экономики, политики и идеологии двух частей Кореи. Указывали на то, что сам Север не готов даже к элементарным связям, ибо боится их воздействия на собственное население. Единственный способ продлить существование режима Ким Ир Сена заключался в его изоляции от внешнего мира и особенно от прогрессирующего Юга. Контакты же, которые Пхеньян предлагал (встречи молодежи, обмен делегациями и т. п.), ничего путного принести не могли. В Сеуле не сомневались, что с северокорейской стороны их участниками будут партийные функционеры и сотрудники службы безопасности. У Юга оставались основания и для более серьезного и глубокого недоверия к Северу. Там не забывали убийство группы южнокорейских руководителей в Бирме, взрыв авиалайнера Южной Кореи над Таиландом и многие другие террористические акты, организованные Пхеньяном.

Вместе с тем в Сеуле крепло осознание того, что определенная гибкость в отношении КНДР полезна. Южнокорейскому населению была предоставлена наконец возможность периодически просматривать телепрограммы Севера; желающие могли ознакомиться с прессой оттуда. Идеологическое зелье кимирсеновского «разлива» вызывало у людей лишь улыбку. «Глупо, наивно, скучно, фарс» – так характеризовало большинство южнокорейцев эту продукцию. Все более активно действовал Сеул и на правительственном уровне. Диалог представлялся необходимым и потому, что таково было чаяние корейской нации, и потому, что это способствовало обеспечению безопасности республики, удовлетворению ее экономических потребностей. Южнокорейское руководство, однако, не желало торопить события.

В Сеуле усвоили германский урок. Быстрое разрушение северокорейского режима может привести к гораздо более тяжелым последствиям. Правящий класс КНДР многочислен и силен, сплоченная демократическая оппозиция ему отсутствует. Сопротивление отживающих свой век структур будет упорным. Неизбежны потоки беженцев. А Южная Корея не ФРГ, у нее маловато мощи, чтобы взвалить себе на плечи северокорейскую ношу.