Микаэл Налбандян

Степанос Назарян — Григору Салтикяну.

8 июля 1859 г.

«Вчера получил от Микаэла Налбандяна радостную весть… Сейчас он в Париже и скоро вернется в Россию. По всей видимости, отныне никакой опасности нет. Только Вы должны воспрять духом и энергично взяться за дело, как советовал Налбандян».

БОЛЬШИЕ ПРИГОТОВЛЕНИЯ

Жизнь течет только в одном направлении — вперед.

Вперед!.. Только там мы можем достигнуть обновляющего и бурного возрождения нашей нации!..

Микаэл Налбандян

Настал час принятия решения. Мы должны сделать открытый и смелый вы бор.

Михаил Бакунин

Вернувшись в Москву, Микаэл первое время не знал, что делать. Он уже не мог продолжать прерванное дело: перед ним открылось новое поприще, столь же неведомое и незнакомое, сколь важное и привлекательное.

«Размышления, размышления, бесконечные размышления!..»

Сколько могло продолжаться это раздражавшее и приводящее Микаэла в отчаяние состояние? Как долго мог он еще противостоять нескончаемому и мучительному отливу, который пришел на смену душевному приливу и подъему? И сколько еще времени предстояло ему определять свое настоящее место?

Обрадованные друзья и соратники тепло встретили вернувшегося из странствий Микаэла, но тот, даже не поделившись с ними своими впечатлениями, своими мыслями и раздумьями, вдруг, словно капризный ребенок, решил разобидеться на всех.

Внешне причиной этого послужили денежные затруднения «Юсисапайла», следовательно, в какой-то степени и безнадежное положение его редактора и еще более сотрудника журнала. Если раньше, начиная свое издание, они считали, что у журнала будет не менее шестисот подписчиков, то сейчас, когда «Юсисапайл» готовился справить вторую годовщину своего существования, стало ясно, что надежды эти несбыточны.

Еще в прошлом году Микаэл Налбандян писал своим нахичеванским друзьям:

«Мы вдвоем взвалили на себя всю огромную тяжесть этого дела, а другие не желают облегчить нашу участь и на 9 р. 50 коп. и хоть немного ободрить нас. Неужели мы виноваты оттого, что любим свой народ?.. Нам едва удалось покрыть годовые расходы на журнал, но ведь и мы люди, а не бесплотные существа… Положим, мы угробили целый год жизни на каторжный труд на благо нашей нации, но это вовсе не значит, что мы каждый год должны становиться никому не нужными мучениками».

И если в не столь уж далеком прошлом Микаэл в неистовой ярости обрушивался на равнодушие армян, то теперь все свое недовольство он обратил на Степаноса Назаряна.

Но неужели Микаэл не знал, ценой каких усилий и лишений удается его старшему товарищу выпускать каждый новый номер журнала, неужели не знал, какой форменной травле подвергается в Лазаревском институте Степанос Назарян, неужели не видел, как враги пытаются ввергнуть издателя в полнейшую нищету?

И, в конце концов, неужели Микаэла не поддерживали и не вдохновляли мнения читателей?

«Молодежь нашего города с любовью читает Ваш «Юсисапайл». Как она полюбила его, как почитает, какой удивительной любовью воспылала к родине!.. Сколько новых мыслей подарили нам восемнадцать книжек Вашего журнала!..»

Микаэл знал все это. Знал он и о нуждах и заботах Степаноса Назаряна. Тот и сам жаловался на материальные затруднения, сетовал, что соратники не помогают журналу: