В деревне «жилось сначала весело», вспоминала впоследствии Л. И. Шестакова. Младшая сестра Глинки, Ольга Ивановна, готовилась выйти замуж за Н. А. Измайлова, в усадьбу съезжались родные и гости. «Всякий день музыканили очень много». Глинка был здоров и охотно певал романсы, собственные и Даргомыжского, или вместе с доном Педро — испанские песни под аккомпанемент его гитары. Сестру Людмилу он учил обращаться с кастаньетами. Вскоре, однако, у него стали пропадать сон и аппетит; нервы «раздражились», и это раздражение все время усиливалось. Не дождавшись дня свадьбы, Глинка уехал в Смоленск, намереваясь отправиться оттуда в Петербург и «вверить» себя доктору Гейденрейху. Сильное недомогание задержало его в Смоленске на всю зиму. Из Новоспасского поспешила приехать к нему Л. И. Шестакова. Болезненные явления через некоторое время прекратились, а «тихой и домоседной жизни», которой зажили тогда брат и сестра, оба они посвятили несколько благодарных строк в своих воспоминаниях. «Мы не выезжали... но у нас бывали многие... Брат был весел; музыка, пение его и Педро оживляли общество. День за днем проходили приятно...» — писала Людмила Ивановна. «Я сидел безвыходно дома, утром сочинял»,— вспоминал Глинка в «Записках». Он написал тогда несколько фортепианных пьес, в том числе «Молитву» и Вариации на шотландскую тему и два романса. Первый из них, «Милочка»,— светлое воспоминание об Испании (для него композитор взял мелодию хоты, услышанную им в Вальядолиде). Второй, «Ты скоро меня позабудешь» на слова молодой поэтессы Юлии Жадовской,— печальное обращение к любимому существу, полное глубокой любви и покорности перед неизбежным концом, стал новым шагом в развитии вокально-декламационного стиля Глинки.
Уединенная, творчески сосредоточенная жизнь композитора в зимнем заснеженном Смоленске в конце января 1848 года прекратилась. Прервал ее торжественный обед в честь Глинки, устроенный в зале Дворянского собрания. За ним потянулись многочисленные балы и вечера в домах местных сановников, на которых ему часто доводилось «потешать публику пением и игрою». Неудивительно, что эта «суматошная жизнь» привела Глинку в отчаяние, он решил уехать за границу, но в ожидании паспорта прежде всего спешно уехал в Варшаву.
В польской столице небольшой круг друзей и добрых знакомых встретил Глинку радостно. «У нас гостит дорогой наш земляк М. И. Глинка»,— писал П. П. Дубровский С. П. Шевыреву 26 марта/7 апреля 1848 года.— «Нельзя выразить, как мы восхищаемся здесь его музыкальными произведениями, которые он сам исполняет. Вы слышали его, следовательно, знаете. Теперь он замышляет написать Илью Муромца...» С Дубровским Глинка читал сочинения русских писателей и Шекспира, «приятные вечера» проводил в семействе Коньяр и занимался пением с певицами-любительницами. В квартире на Рымарской улице он завел птиц («Были соловьи, варакушки, горихвостка и другие...»). Вечерами и у Глинки часто собирались знакомые, «затевались танцы... Кроме птиц, летавших в ближайшей комнате за сеткой, в зале бегали два ручных зайца и барабанили иногда по ногам гостей»,— вспоминал Глинка в «Записках».