Михаил Суслов

«Закрытые» материалы – это об американской разведке? Но имелись в виду вовсе не документы ЦРУ, добытые нашей разведкой, а статьи из американской прессы, которые следовало держать в секрете от советских людей… Впрочем, мнением Абакумова в данном случае пренебрегли. Название книги – «Американское гестапо» – так понравилось Суслову, что книга в 1950 году вышла в свет.

Железный занавес появился не после Второй мировой, а еще после Гражданской. При новой власти ездить за границу позволялось узкому кругу советских людей. Разрешались только служебные командировки (они были очень редкими), и для многих они закончились печально: обвинением в шпионаже. Иностранцев пускали только в силу необходимости, и встречаться с ними было рискованно даже для уполномоченных на то лиц. Зарубежную прессу получали только несколько важнейших учреждений: ЦК партии, Министерство иностранных дел, ведомство госбезопасности, ТАСС. Изданные на Западе книги в библиотеках чаще всего попадали в «спецхран».

Виктор Васильевич Прибытков, заместитель начальника главного управления по охране государственных тайн в печати при Совете министров СССР, вспоминал:

«Главлит контролировал ввоз в страну печатной, аудио-, видео– и изобразительной продукции из-за рубежа. В помещении на площади трех вокзалов десятки работников специального подразделения Главлита (Второе управление), владеющих иностранными языками, ежедневно вскрывали бандероли и посылки с информационной продукцией, приходящей из-за рубежа в адрес организаций и граждан.

Читали, прослушивали, просматривали, переводили на русский язык, составляли аннотация и обзоры, докладывали руководству, а те в свою очередь – наверх, отделу пропаганды ЦК КПСС…

Все, что не пропускалось в страну, вывозилось на свалку и сжигалось. Нередко сверхбдительные контролеры не пропускали к адресатам уникальные издания, альбомы репродукций всемирно известных мастеров, таких как Сальвадор Дали, Пикассо. Возникали скандалы, но кончались они, как правило, в пользу контролеров».

26 мая 1949 года решением Политбюро образовали комиссию по выездам за границу при ЦК под председательством Михаила Андреевича Суслова. Круг ее задач был обозначен так:

«Комиссия проверяет политическую надежность лиц, командируемых министерствами, ведомствами и организациями, их подготовленность к командировке, а также целесообразность самих командировок.

В отношении лиц, ходатайствующих о выездах за границу и въездах в СССР по частным делам, Комиссия, кроме политической проверки их, определяет также обоснованность и практическую целесообразность удовлетворения таких ходатайств.

Комиссия разъясняет каждому выезжающему за границу советскому гражданину правила его поведения за границей и под личную роспись отбирает от него соответствующее письменное обязательство. Для этой работы Комиссия привлекает работников Министерства государственной безопасности и Комитета информации.

Комиссия ведет учет всех советских граждан, выехавших за границу как по служебным, так и по частным делам, изучает поведение советских людей за границей по материалам МГБ СССР и Комитета информации, обобщает эти материалы и свои выводы и предложения докладывает ЦК ВКП(б)».

Суслов проявил себя образцовым аппаратчиком, не позволявшим ни себе, ни другим никакой инициативы, поэтому и выжил в те тяжелые годы.

Его любимая фраза тех лет:

– Это нам не поручено.

Открыто возражать ему решались немногие. Например, генеральный секретарь Союза советских писателей Александр Александрович Фадеев. На заседании комитета по Сталинским премиям Суслов высказался против кандидатуры выдвинутого на премию татарского поэта.

Фадеев взвился:

– Товарищ Суслов, а вы читали его стихотворения? Читать нужно, товарищ Суслов, а уже потом высказывать свое мнение.

Суслов проглотил невероятно резкую по тем временам реплику Алексанлра Александровича. Только сталинскому любимцу Фадееву такие слова могли сойти с рук.

Присуждение премий, в котором участвовал сам вождь, превращалось в расширенное совещание по идеологическим вопросам. Сталин неизменно высказывал свое мнение, когда речь шла о книгах. Он придавал литературе особое значение и сам много читал. Он и принимал окончательное решение, кому какую премию дать. Но к мнению Фадеева прислушивался. Это позволило Александру Александровичу открыто возражать секретарю ЦК по идеологическим вопросам.

Возможно, вождь уловил, что генеральный секретарь Союза советских писателей – в отличие от других чиновников – не просто им восхищается, а влюблен в него. В определенном смысле Сталин заменил ему родного отца, о котором Фадеев никогда не вспоминал, обиженный его уходом из семьи.

Вдова Фадеева, народная артистка СССР и лауреат Сталинской премии Ангелина Иосифовна Степанова рассказывала, как вождь позвонил Александру Александровичу, который недели две отсутствовал на работе.

– Где вы пропадали, товарищ Фадеев?

– Был в запое, – честно ответил Фадеев.

– А сколько у вас длится такой запой?

– Дней десять-двенадцать, товарищ Сталин.