Михаил Васильевич Ломоносов. Том 2

успѣхъ, потому что трагедія сама не имѣла достоинствъ, и , сверхъ того, попалась въ руки Сумарокову ! Да , Сумароковъ былъ первый Директоръ перваго публичнаго театра въ Россіи. Онъ страстно любилъ сценическое искуство, и при пособіи своихъ милостивцевъ и своихъ трагедій овладѣлъ театромъ. Его сдѣлали Директоромъ , а въ помощь дали ему Ивана Перфильевича Елагина , совоспитанника, друга его, и впослѣдствіи знаменитаго переводчика Маркиза Глаголя. Можно представить себѣ, какъ они приняли трагедію Ломоносова, не смотря на то, что она была одобрена Императрицею. Комитетъ бездарныхъ людей раскритиковалъ бездарное произведеніе, и рѣшилъ, что оно писано не по правиламъ Піитики, наполнено Сласянщизнами , и потому на театрѣ можетъ быть представлено не иначе какъ съ поправками , которыя вызывались они сдѣлать сами, или предоставляли автору сдѣдать ихъ. Это разсердило Ломоносова и онъ взялъ свою трагедію назадъ.

Онъ даже совсѣмъ бросилъ Литтературу на нѣкоторое время, и занялся изобрѣтеніемъ разныхъ оптическихъ и астрономическихъ инструментовъ, къ чему былъ приведенъ теоріею мореплаванія, обратившею на себя вниманіе его. Между прочимъ сдѣлалъ онъ въ это время, такъ названную имъ, ночезрительную трубу, и представилъ ее на разсмотрѣніе Академіи.

Но главнымъ и любимѣйшимъ его занятіемъ оставалась мозаика. Онъ не покидалъ ея во все послѣднее время, и увѣрившись, что точна можетъ дѣлать картины мозаическія, занялся съ новою ревностью своимъ Искуствомъ, и наконецъ подалъ въ Сенатъ просьбу о дозволеніи ему украсить Петро-ІІавловскій соборъ двумя картинами своей работы. Онъ представилъ и проектъ одной изъ нихъ, которая должна была изображать Полтавскую битву, неразлучную съ воспоминаніемъ о Великомъ Петрѣ. Въ этой картинѣ, длиною въ 12, а шириною въ 8 футовъ, предполагалъ онъ помѣстить на переднемъ планѣ предметы и людей въ естественную ихъ величину. Тогда въ Сенатѣ имѣли сильный голосъ покровители Ломоносова, Графы Шуваловы, Графъ Воронцовъ, и другіе, а потому проектъ его былъ одобренъ и представленъ на утвержденіе Императрицѣ.

Но въ это-же время возстала и злоба противниковъ. Сумароковъ началъ издавать, не надолго передъ тѣмъ, Журналъ : Трудолюбивую Пчелу. Сотрудниками его были многіе, въ томъ числѣ и Тредьяковскій. Узнавши, что прошеніе Ломоносова о мозаическихъ картинахъ представлено въ Сенатъ и утверждено тамъ, Тредьяковскій написалъ о Мозаикѣ ру-

гательную статью, гдѣ насмѣхался надъ этимъ Искуствомъ , и еще больше надъ тѣми , кто занимается имъ. Во всемъ этомъ были явные намеки на Ломоносова. Разумѣется, Сумароковъ съ радостью принялъ статью своего клеврета и поспѣшилъ напечатать ее. Но они не удовольствовались этимъ.

Въ числѣ начальниковъ Канцеляріи Академической былъ нѣкто Таубертъ. Этотъ человѣкъ также питалъ ненависть въ Ломоносову, и старался всячески досаждать и вредить ему. Онъ одобрилъ статью Тредьяковскаго къ нечатанію, и въ то-же время составилъ цѣлую партію въ Академіи противъ ночезрительной трубы , о которой говорили мы выше. Ее нашли не только неудобною , но и недостойною никакого вниманія.

Оскорбленный Ломоносовъ рѣшился увѣдомить объ этомъ Шувалова , и въ письмѣ къ нему написалъ , между прочимъ , слѣдующее : « Мои манускрипты могутъ нынѣ больше служить нежели я самъ , не имѣя отъ моихъ недоброжелателей покоя. Сверхъ сего , не продолжая времени, долженъ я при первомъ случаѣ объявить въ ученомъ свѣтѣ всѣ новыя мои изобрѣтенія, ради славы отечества, дабы не воспослѣдовало съ ними того-же , что съ ночезрительною трубою случилось. Сей ущербъ чести отъ моихъ трудовъ сталъ мнѣ вдвое

горестенъ, для того что тѣ, которые сіе дѣло невозможнымъ почитали, еще и понынѣ жестоко, съ досадительными словами спорятъ, такъ что видя не видятъ , и слыша не слышатъ. Не взирая на то, стараюсь произвести въ дѣйствіе еще новый оптическій инструментъ , которымъ-бы много глубже видѣть можно было дно въ рѣкахъ и въ морѣ, нежели какъ видимъ просто. Коль сіе въ жизни человѣческой полезно, всякъ удобно разсудить можетъ. При семъ не могу преминуть, чтобы не показать явнаго безсовѣстія моихъ недоброхотовъ. Въ Трудолюбивой , такъ называемой , Пчелѣ, напечатано о Мозаикѣ весьма презрительно. Сочинитель того , Тредьяковскій совокупилъ свое грубое незнаніе съ подлою злостію , чтобы, моему раченію сдѣлать помѣшательство. Здѣсь видѣть можно цѣлый комплотъ. Тредьяковскій сочинилъ, Сумароковъ принялъ въ Пчелу, Таубертъ далъ напечатать безъ моего увѣдомленія въ той командѣ, гдѣ я присутствую. По симъ обстоятельствамъ ясно видѣть , Ваше Высокопревосходительство , можете, сколько сіи люди даютъ мнѣ покою, не престая повреждать мою честь и благополучіе при всякомъ случаѣ! Умилосердитесь надо мною, милостивый государь ! свободите меня отъ такихъ нападковъ , которые меня огорчая, не даютъ