Михель и Ундина (СИ)

Страшные сны снятся Лизхен. Плывёт над водой густой туман, сплетаясь в тёмный женский силуэт, тянутся к её горлу цепкие когтистые пальцы, но не могут ни дотянуться, ни ухватить. «Отпусти его, – звучит глубокий, словно со дна колодца, голос. – Откажись, не твой он, не твой!» Просыпается Лизхен в холодном поту, нащупывает под подушкой сухую веточку полыни, что ей Бояна дала, добрым словом поминает старую ведьму.

Уж не Марта ли это, Милошева дочка, порчу на неё навела?

Ах, с каким размахом гуляет сегодня вечером Михель! Как сорит деньгами, как не брезгует пить со случайными людьми! Не своё ли обручение с дочкой трактирщика празднует?

Или отмечает чью-то грядущую гибель?

========== Часть 12 ==========

12

Во вторник Михель проснулся от того, что хлипкая дверь, казалось, вот-вот слетит с петель от громкого стука. Накануне он с утра до позднего вечера молол зерно, в одиночку таская вверх-вниз по сходням тяжёлые мешки, и лёг далеко за полночь. А теперь не мог понять, чего от него хотят.

– Где? Где этот бездельник? – дверь-таки распахнулась, громыхнув отброшенным крючком, и на пороге появилась растрёпанная раскрасневшаяся Бояна с палкой наперевес. – Обещался к воскресенью явиться, жду его, жду. Думаю, ну перебрал, ну отсыпается на мельнице, не впервой. Придёт – ужо я ему всыплю! Но это ж надо совесть какую-то иметь! Говори, Михель, где Жилко моего спрятал! Я ему сейчас другую ногу переломаю!

– Успокойся, тётка Бояна, – миролюбиво начал Михель, пытаясь одновременно надеть штаны и не упускать вредную бабу из вида. – Нет у меня вашего Жилко. Как колесо поставили, он вместе с батраками ушёл, в тот же день.

Бояна метнулась к печи, по пути зачем-то заглянув в пустой горшок – будто нерадивый мужичонка мог спрятаться в присохшей к стенкам пшённой каше.

– Да хоть всю мельницу обыщите! Нет его тут!

Бояна всплеснула руками, отчего конец суковатой палки мелькнул в опасной близости от Михелевой головы, отшвырнула горшок в сторону, сползла на пол и завыла, раскачиваясь из стороны в сторону:

– Ох, подле-е-ец! Изме-е-е-енщик! Три дня как дома не ночева-а-ал!

– Может, в трактире загулял? – осторожно предположил Михель, собирая с пола глиняные черепки.

Хорошая была каша, вчерашняя, с жареным луком, позавтракать ею хотел.

– Да не-е-ет его та-а-ам! Я ж первым делом до Ми-и-и-илоша ки-и-инулась! – не выпуская палки из рук, причитала Бояна.

– Может, он вам за подарком поехал? На торговой подводе, в город? Когда Жилко у меня работал, только и разговоров было, как он платок купит да кожух новый, – Михель и сам уже не понимал, кого уговаривает, заполошную бабу или себя самого. – Вдруг вернётся сегодня к вечеру с обновами? Или завтра – с утречка?

– Плато-о-ок?

– И козу, коли денег хватит.

– А не врёшь ли ты, мила-а-ай? – Бояна пристально посмотрела на Милоша карим коровьим глазом. Другая половина её лица была скрыта под космами волос, выбившихся из уложенной вокруг головы косы.

– Да с чего мне вам врать-то?

– А я почём знаю? Все вы мужики одним местом мазаны. Покрутит какая бабёнка округлым задом, бежите за ней, слюни роняючи, – Бояна поднялась, грузно опираясь на палку. – Ну, гляди у меня. Прознаю, что покрывал моего кобеля, пощады не жди.

– Вы домой бы шли, тесто ставили, – миролюбиво проговорил Михель. – Вернётся ваш Жилко с обновами, как привечать-то будете?

– Как надо, так и привечу, – буркнула Бояна, разворачивая свои телеса к выходу. – Ты это, звиняй, если что. Уж больно я на своего негодника зла.

Спровадив нежданную гостью, Михель нервно заходил по скрипучим половицам. Недоброе предчувствие только крепло.

Могли Гданько и Збышко ограбить Жилко по дороге? Мог он отстать от них и заплутать в лесу? Или действительно, права Бояна, нашёл хромой мужик себе другую зазнобу? Небось, отлёживается сейчас у красотки на печи, боясь нос на улицу высунуть.

…Сегодня никто не умрёт…

Ундину Михель не видел и не слышал с той самой ночи. Оставленное на берегу нетронутое угощение скинул в воду, но всё-таки надеялся, что она приняла подношение и исполнит клятву. Прядь волос Михель свернул колечком, зашил в кусочек мягкой кожи и повесил на шею.

А предательское тело даже после тяжёлого рабочего дня изнывало в сладкой истоме, мечтая о страстных ласках никсы.

«Надо бы пройтись вдоль реки до леса, посмотреть, что да как», – подумалось Михелю.

– Эй, мельник! – окликнули со двора. – Принимай работу!

Михель выглянул наружу и увидел Милоша, восседающего на груженой телеге.

– Ты не бойся, я заплачу, – дружески ухмыльнулся тот. – Денег моих ты не взял, своими рассчитался. Парни, когда зашли пропустить по кружечке перед дорогой, очень хвалили твою щедрость, – Милош спрыгнул с борта и принялся один за другим скидывать мешки.

– А Жилко, случаем, с ними не было? – вскользь обронил Михель.

– Как не быть, был.

Михель выдохнул так шумно, что вол, впряжённый в телегу, от неожиданности переступил с ноги на ногу.