Миклош Акли, или История королевского шута

Деликатность, что поделаешь - деликатность! эта зараза больше вредит правде, чем ложь и зло. Да, так и пришлось бы мне сидеть в той дыре, если бы начальник полиции случайно не встретил на каком-то обеде графа и не рассказал ему как забавную шутку о моем письме к нему. Тот из его рассказа понял, что это я, примчался в полицию подтвердить мои слова, опознать меня, так сказать. Ну там, конечно, меня сразу же выпустили. Извинялись очень. А Сечени говорит мне: "А теперь дай мне руку, дорогой Пишта, и пообещай, что прямиком отсюда отправишься к портному, сошьешь у него для себя приличную одежду и больше нигде не будешь показываться в этом тряпье. Сам видишь, что дело может плохо кончиться, если внешность человека не соответствует его общественному положению, рангу и бумажнику".

- Ну, и почему же вы не вняли графскому совету?

- Внял. Пошел в магазин на Кертенерштрассе, разоделся во все новенькое с ног до головы, стал таким, как те изящные хлыщи, что бегают за юбками по Крабену. На тонком дорогом сукне моего нового одеяния прямо-таки зайчики солнечные прыгали, когда я вышел из лавки, блестящие лаковые туфли скрипели так, что за версту было слышно, а накрахмаленная белая манишка раздражала меня смертельно сдвоим хрустом, не говоря уж о модном воронике сорочки, готовом перепилить мне подбородок, и новом изящном цилиндре, который так сдавил мне голову, что она только чудом не лопнула. Но ко всему этому я еще привык бы, ведь другие же не умирают, нося такие наряды. Но возле входа в отель "Мачакерхоф" встречаю я Йошку Ибрани, своего старого приятеля по охоте из губернии Сабольч. Он проходит себе мимо и даже не узнает меня. Ладно, иду дальше. Навстречу мне, по другой стороне улицы движется генерал Кожданович, мой дядя по матери. Кланяюсь ему, он отвечает, смотрит на меня, и я вижу, что он меня не узнает, а ведь я только в минувший четверг был у него на обеде, хорошенькое дело, говорю я мчусь к себе, в отель "Штадт Франкфурт", поднимаюсь по лестнице на этаж и вижу, какой-то знакомый спускается мне навстречу вниз по лестнице. Погоди, кто же это может быть? Не знаю, хотя уверен, что видел этого человека уже тысячу раз, такая знакомая мне у него физиономия. Остановился, раздумываю. Он тоже остановился, на меня смотрит и тоже, вижу, старается вспомнить. Значит точно: и я ему знаком! Но кто же такой? Ладно, думаю, поздороваюсь. Привет, говорю. Он молчит. Протягиваю ему правую руку, он мне в ответ левую сует. Э, нет, приятель, так не принято. В шутку хочу оттолкнуть его левую и ударяю своей рукой по зеркалу.

Господин Акли рассмеялся.

- Неплохо! Одним словом - с самим собой встретились?

- И не узнал себя! Тысяча чертей! - заорал я. - В кого же я превратился? У меня волосы дыбом встали от мысли об опасности, надо мной нависшей. Раньше, если меня хватала полиция, я всегда в своем старом тряпье мог удостоверить свою личность. Потому что были люди, знавшие меня. А сейчас случись что со мной - не найдется человек, который признал бы меня в этом наряде! Так что первым делом я отослал своего слугу в магазин платья, чтобы он поскорее принес мне мое тряпье, а свой новый костюм я подарил ему. Вот почему не могу я одеваться иначе, увы, это больше невозможно.

- Вы, действительно, оригинал, - заговорил Акли, - и образ мысли ваш по меньшей мере забавен. Однако перейдем к сути дела. Значит вы - барон Иштван Сепеши и хотите взять в жены нашу подопечную.

- Почему вы говорите нашу подопечную? - торопливо перебил его барон.

Акли слегка смутился.

- Почему? Итак - почему? Ну, пока скажем так: lapsus lingue [я оговорился (лат.)]. Находясь здесь, привыкаешь употреблять королевское множественное число.

- А почему вы говорите: пока скажем так?

- Ну, барон, вы слишком любопытны и хотите все знать досконально. А между тем теперь уже мой черед спрашивать, а вы мне не отвечаете.

- Да, хочу жениться на барышне Ковач и женюсь!

- Как же вы можете говорить столь безапелляционно?

- Так я же сказал, что влюбился.

- А она? - негромко, с хрипотцой в голосе спросил Акли.

- Кто: "она"?

- Ну, барышня! Она вас любит?

- Этого я не знаю. Не спрашивал. Но этому я и не придаю большого значения.

- Как? Не придаете значения? О святые Кришпин и Алоиз, сжальтесь над сей странной любовью!

Сепеши пожал плечами.