Мила Хант

Промокшая насквозь, я укрываюсь в хижине. Сначала я немного смущаюсь, но потом, освоившись, растягиваюсь на кровати. Мой взгляд блуждает по потолку, я предаюсь мрачным мыслям, где мелькают угрожающие тени леди А. и С., а также сбивающий с толку образ Веры. Потом возникает лицо Вигго – загадочное, непроницаемое. Я вскакиваю, задыхаясь. Я всё ещё одна в хижине? Или я уснула? Сколько времени прошло? Ливень закончился. Сквозь ветви я угадываю солнце, которое уже стоит высоко. Влажность усилилась раз в десять. Такое впечатление, будто мои лёгкие стягивает свинцовая проволока.

Оставив дверь открытой, я подхожу к большому чемодану. Поколебавшись немного, поднимаю крышку. Там лежат тонкое одеяло, тёплые вещи, папки, похожие на официальные досье, а в самом низу – связка писем. Все адресованы Вигго. Почерк ровный и аккуратный. Я кладу их обратно и хочу снова прикрыть всё одеялом, как вдруг какой-то тяжёлый предмет с острыми углами больно колет мне руку. Я разгребаю барахло и вытаскиваю застеклённую фотографию. Это портрет молодой девушки, которая почему-то кажется мне знакомой. Её черты гармоничны, глаза смеются, она выглядит счастливой. Я собираюсь вернуть снимок на место. И тут у меня за спиной раздаётся окрик:

– Что ты делаешь?!

23

Я выпускаю фотографию из рук, и она падает на пол. Оборачиваюсь, не в силах произнести ни слова. Вигго, белый как бумага, смотрит на осколки. Потом бесцеремонно отпихивает меня в сторону. Вытаскивает фотографию, прячет в чемодан и яростно захлопывает крышку. А куски стекла ногой отбрасывает в сторону. Его тёмно-синие глаза почернели от гнева. Челюсти сжаты. Кажется, он готов убить меня. Я покаянно бормочу:

– Я… прости… я думала…

– Что ты думала?! Что ты у себя дома?! Что можешь рыться в моих вещах без всякого смущения?

Вигго прислоняется к стене, опускает голову. Такое чувство, что я разбудила какую-то жуткую боль. Это невыносимо. Не думая, прикасаюсь к руке Вигго. Кожа горяча, будто от душевного страдания у него резко подскочила температура.

– Извини, – мямлю я. – Не знаю, что на меня нашло.

Он отстраняется, глубоко вздыхает.

– Я тоже неправ. Среагировал слишком резко. Прости.

– Я бы на твоём месте повела себя точно так же.

Вигго выходит из хижины. Абсолютно растерянная, не в состоянии оставаться на месте, я плетусь за ним следом. Птичьи трели и порывы ветра, гуляющего по поляне, не заполняют молчания, которое лежит между нами как пропасть.

– Она очень красивая, – бормочу я.

Вигго наконец оборачивается. И печально смотрит на меня сквозь свои тёмные космы.

– Да, – соглашается он. – Очень красивая.

Я колеблюсь, пытаясь подобрать слова, а потом ляпаю, до ужаса неловко:

– Ты хочешь поговорить об этом?

Вигго не отвечает.

– Мне лучше уйти?

Он садится около дерева на старые диванные подушки, уже потерявшие цвет. Две из них кладёт рядом с собой и смотрит на меня. Я опускаюсь рядом. Мы сидим так довольно долго. Но на этот раз молчание не тяготит. Вигго вытягивается на спине, его взгляд теряется в глубине очистившегося неба. Тени от листьев рисуют постоянно меняющиеся узоры у него на лбу. Идеально очерченные чёрные брови, высокие скулы. Сквозь многодневную щетину я замечаю шрам, прорезающий щёку до подбородка. Опершись на локоть, я гляжу на солнечную листву.

– Она из твоей семьи?

– Это моя девушка. Почти невеста.

– Она… тебя бросила?

Вигго быстро встаёт и идёт в хижину. Порывшись в холодильнике, выносит мне бутылку содовой.

– Держи. Это всё, что есть. Или холодный чай.

– Сойдёт, – отвечаю я, отвинчивая крышку.

Я бы хотела продолжить разговор, но Вигго меня опережает:

– А что, если мы поговорим о тебе?

Предыдущий момент, немного вне времени, словно вырвал меня из реальности с её угрозами. Но я не должна доверять никому. Даже Вигго, который меня спас. Он настаивает:

– Я принимаю тебя здесь. Ты, похоже… чувствуешь себя как дома, скажем так. И я ничего не знаю о тебе. Ну, или почти ничего.

– Что ты хочешь узнать?

– Правду. Почему ты уехала из деревни?

Вигго смотрит так, будто собирается просверлить мне череп и порыться в моей голове в поиске улик. Придётся рискнуть и что-нибудь сказать. Я вспоминаю те скупые сведения, которыми меня снабдили.

– Ну… Земледелие и животноводство – это не моё.

– Индустриальные кластеры тоже не подошли мадемуазель?

– Я… я плохо ладила с другими. Меня выгнали.

Вигго перекатывается на бок и смотрит на меня. Вид у него одновременно и позабавленный, и раздражённый.

– Ты жила в настоящей деревне или в городе? Там ведь тоже есть города. Хоть и не такие большие, как Сити.

Я чую ловушку и ломаю мозг в попытках уйти от ответа. Но долго ли это будет прокатывать с таким типом, как Вигго?

– Мы жили везде понемногу. Но мне нигде не было хорошо.

– Ты не любишь работать. Не любишь людей. Тебе лучше уехать на необитаемый остров.

– Я об этом мечтаю.

Тут я даже не вру. Вигго впервые улыбается. Я и не предполагала, что он это умеет. Он укладывается обратно и бросает:

– Ну и что нам с тобой делать?