Милая , 18

Крис молча кивнул и вышел.

Когда Крис ушел, Дебора опустилась на стул. Лицо у нее стало совсем серым.

— Не стоит так расстраиваться из-за него, до­рогая, — попытался успокоить ее Пауль, страшно довольный своим поведением.

— Он догадался, он понял, вот что больно, — подняла она глаза, полные слез. — Мой муж уез­жает, и я хотела сегодня зажечь свечи, как ев­рейская мать, и Андрей это понял.

Вся ссора, подстроенная Паулем, обернулась против него. Он сник и поплелся к дверям.

— Пауль, — резко окликнула его Дебора, — про­води Габриэлу домой.

— Нет, Дебора, не нужно. Давайте выпьем с вами еще по стаканчику чая. Через часок-другой я отыщу своего буйного кавалера. Не волнуйтесь за Андрея. Я его люблю, а иногда, видит Бог, стоит и потерпеть его выходки.

Глава шестая

Фридерику Року из-за его революционной дея­тельности становилось все опаснее жить в Поль­ше, поделенной между Россией, Германией и Авст­рией. Как и многие патриоты, он отправился в добровольное изгнание. Поселился во Франции, стал одним из ведущих инженеров-гидротехников Европы.

После войны, в 1918 году, когда Польша снова стала независимым государством, он вернулся в Варшаву с женой и дочерьми — Региной и Габриэлой.

Новая Польша нуждалась буквально во всем. После ста лет оккупации она жила как во време­на средневековья. Гидроэнергетике придавалось первостепенное значение. Фридерик Рок был одним из немногих поляков со значительным опытом в этой области. Он не стяжал большой славы и не скопил большого богатства, но он был впол­не обеспечен и достаточно известен. Его фирма внесла существенный вклад в строительство Гды­ни. По Версальскому договору Польша получила выход к морю через Польский коридор. В то вре­мя единственный ее портовый город Данциг, так называемый ”открытый город”, раздираемый поли­тическими конфликтами, был густо населен враж­дебно настроенными немцами. Необходимость стро­ительства польского морского порта не вызывала сомнений. Так появилась Гдыня.

В изгнании Рок стал страстным лыжником и каж­дую зиму с первым снегом отправлялся с семьей в Альпы. Польская гордость мешала ему прислу­шиваться к советам врача; он выбирал маршруты не по возрасту и пятидесяти лет скончался от сердечного приступа, преодолев очередной опас­ный спуск. Он оставил после себя хорошо обес­печенную вдову и двух дочерей.

Овдовевшая госпожа Рок уехала к своему един­ственному брату в Чикаго. Польшу она не любила и возвращаться туда не захотела. Старшая дочь, Регина, толстенькая и некрасивая, вышла замуж за молодого поляка из семьи импортеров поль­ской ветчины, стала американской домашней хо­зяйкой и владелицей собственного дома непода­леку от матери.

Младшая дочь, Габриэла, пошла в отца: неза­висимая, упрямая, эгоцентричная. Фридерик Рок был широким человеком и снисходительным отцом, а дядя, занявший после его смерти место главы семьи, слишком строго опекал овдовевшую сестру и ее дочерей. Габриэла взбунтовалась. Жизнь в Варшаве с отцом оставила у нее самые лучшие воспоминания. Она получила отличное образова­ние в дорогой католической школе для девочек, где она каждый вечер молилась, чтобы Святая Дева помогла ей вернуться в Варшаву. Достигнув совершеннолетия и получив право распоряжаться своей долей наследства, она немедленно туда вернулась. Блестящее знание английского, фран­цузского, немецкого и польского языков, а так­же американское воспитание способствовали то­му, что она получила место учительницы в школе при Американском посольстве. Вскоре она стала там незаменимой и, единственная из всех поля­ков, получила доступ к секретным документам.

Рента от ее доли отцовского состояния и ра­бота в посольстве открыли перед ней двери в высшее общество Варшавы, считавшейся ”Парижем” Восточной Европы. Габриэла была на редкость хороша собой, и у нее не было отбоя от кавале­ров. Это была классическая польская красавица —   блондинка с искрящимися глазами, но не до­родная, а маленькая и изящная.

Она любила флирт и ухаживания. Каждые не­сколько месяцев, получив очередное предложение и взвесив все ”за” и ”против”, она его отвер­гала. Габриэла наслаждалась свободой и хладнокровно ограничивала свои отношения с мужчинами до определенного предела. Ей было хорошо в Вар­шаве. Другого такого города нет и не было. Она понимала, что рано или поздно встретит челове­ка, который станет незаменимым, как и Варшава, но пока что жизнь, была прекрасна, и Габриэла не торопилась. Единственную неосторожность, вполне простительную для молоденькой девушки, она допустила когда-то в отношениях с учите­лем, который после школы учил ее неподобающим вещам.

Уйдя от Бронских, Габриэла пошла искать Анд­рея и Криса на Иерусалимских аллеях, зная, что они не пойдут выпивать за пределы этого рай­она. Она успела заглянуть и к журналистам, и к сионистам, пока не напала на их след. Надо бы­ло спешить: в двух местах они уже устроили не­большой дебош и еще в одном — крошечный скан­дальчик.