Милая женушка

Райан: Ты oк?

Лайла: Нет.

Райан: Я слышал о Карен Блю и хижине. Думаешь, Аарон причастен?

Лайла больше не доверяла ни своему чутью, ни ему. Больше напоминает закидывание удочки – может, чтобы обелиться перед полицией или столкнуть любовницу под автобус размером с Техас, а то и по более эгоистичным мотивам.

Она повертела телефон в руках, мысленно подыскивая правильный ответ. Поерзала, скрипнув барным табуретом у кухонной стойки. Раньше имя Райана, выскочившее на экране телефона, заставляло ее улыбнуться. Даже если день был дерьмовый, стоило ему задать безобидный вопрос о самочувствии, и в душе у нее вспыхивал свет.

Теперь же это имя только насторожило ее. «Держи ухо востро. Сплошные фальшь и неискренность. Тот крохотный огонек угас».

Лайла: Это для книги?

Райан: Я о тебе беспокоюсь.

Лайла: Не знаю.

Райан: Может, он знал Карен.

Она вовсе не то имела в виду. Они столько месяцев были настроены на одну волну и вдруг будто заговорили на разных языках.

Лайла: Надо идти.

Райан: Позвони мне. ОСУ никак не верит, что телефон в мой дом подбросили.

Лайла: Ты с ним встречался хоть раз?

Райан: НЕТ.

Даже эта короткая беседа была о нем. Лайла слышала, что университет хотел его уволить, но Райан привлек адвоката и оспорил это решение. Его освободили от преподавания до конца семестра, но он сможет шнырять по университетскому городку, заканчивая свою книгу. И, скорее всего, захочет получить ответы о ее жизни. Гибкая приспособленческая мораль наверняка позволит ему.

После эсэмэсок Райана явилась Кэсси с пирогом и словами ободрения. От Джареда по-прежнему не было ни слова, зато заехал Брент. Лайла дважды подумала, но все-таки впустила его.

Первым делом он вручил ей стопку писем.

– Я подумал, ты захочешь их забрать, пока они не попали в руки прессы.

Ей уже было наплевать. Пресса раскопала ее жизнь. Лайла видела фото отца, красующееся на первых полосах новостей. Она отреклась от собственного имени, чтобы ее не отождествляли с ним, но теперь благодаря Аарону все узнали о ее прошлом. Снова выволокли на свет все подробности до последней.

Она вернулась в кухню, прислушиваясь к шагам Брента у себя за спиной.

– Что тебе здесь надо?

– Я обязан извиниться перед тобой.

Вина и стыд не имели для нее значения, если только он не пришел покаяться, что допустил, чтобы Аарону сошли с рук его чудовищные деяния. Она ходила как в тумане, разбитая и отчасти не в себе от недосыпа. Рассудок отказывался отключаться, бурля тревогой, пытаясь постичь, что означают та хижина и ножевые ранения.

– Всё в порядке, Брент, – она бросила письма на стойку.

– Я не знал про девочек в школе. В смысле, я знал их имена, когда Джинни спросила. Такая уж работа у директора. Я знаю учеников, но личных отношений с большинством из них не поддерживаю. Они не настолько близки, чтобы я знал об их личной жизни, а ко мне никто не обращался, чтобы сообщить о проблеме с Аароном. – Говоря это, он переминался с ноги на ногу, избегая смотреть Лайле в глаза.

Она старалась не искать в его нервозности никакого второго смысла, но это не значит, что все сойдет ему с рук.

– Ты должен был знать.

– Как? – Вскинув голову, он поглядел на нее. – Никто не жаловался.

– Ладно.

Зато теперь все орут. Из новостей Лайла узнала, что народ требует его увольнения. Намечено экстренное заседание школьного совета для выслушивания претензий и аргументов. Поговаривают о временном отстранении от обязанностей и проведении внештатного расследования. Всего этого она втайне жаждала, но не могла этим утешиться. Не сейчас, когда все остальное – каждая деталь исчезновения и смерти Аарона – остается под большим вопросом.

– Ты правда думаешь, что Аарон имеет какое-то отношение к Карен Блю? – спросил Брент.

– Достаточное, чтобы его убили в непосредственной близости от нее.

Джинни до сих пор не заполнила эти пробелы и не рассказала о вещественных доказательствах, связывающих этих двоих. Ясно лишь одно: Карен вряд ли могла убить Аарона, засунуть его во внедорожник, а затем вернуться в хижину и скончаться.

По словам Тобиаса, это означает, что в центре внимания по-прежнему Лайла. Джинни, пресса и большинство горожан считают, что Аарона прикончила она. А вот как во всю эту картину вписывается Карен Блю, по-прежнему загадка.

– Знаю, я обвинял тебя… – покашляв, начал Брент.

– Неужели? – Давать ему поблажку Лайла не пожелала.

– Люди говорят… – Он с трудом сглотнул. – Некоторые думают, что если ты убила его, то всё в порядке.

Лайле хотелось, чтобы Брент ушел. Ей приходилось держаться изо всех сил, чтобы не выкрикивать ему вопросы.

– Почему?

– Из-за девочек.

– Сколько их было в школе?

– Пока что четыре.