Милаха

На пороге стоял поджарый мужичок средних лет, примерно с меня ростом. И он был явно недоволен моим поведением. А я… Я его уже видела как-то. Это, если мне не изменяет память, и есть тот бывший мент, как его… Сергей Башкатов, да? Зойкин охранник, вместо которого поехал Лёшка.

– Э… извините… А Лёша…

Сергей нетерпеливо покосился в сторону орущего телека, но в этот момент началась реклама, и он сразу расслабился.

– Привет, Людмил!

– Здравствуйте.

– А Лёшка уехал.

– В смысле… Куда?

Пожал плечами:

– Домой.

– Как… Когда?

– Ну, насколько я помню, по нечётным наш поезд отправляется в десять ноль две. С Павелецкого.

– В каком смысле поезд?

– А как ещё? Прямые автобусы к нам не ходят. А что стряслось-то? Кстати, говорят, тебя поздравить можно? Поздравляю.

– Спасибо, – шепнула я, и попятилась, но вдруг остановилась: – А как ваше здоровье?

Он снова пожал плечами, улыбнулся:

– Да спасибо, не жалуюсь. Года три уже не болел. А что, плохо выгляжу?

Глава 48

Ночью я так рыдала, что перепуганная Галина даже позвонила Зойке. Уж не знаю, что та ей ответила, но Галина Николаевна, в сердцах бросив трубку, ещё долго сидела на моей кровати и беспомощно гладила по спине, пытаясь успокоить.

Весь следующий день, послав к чёрту и Зойку, и её магазины-экскурсии, я валялась в постели, уткнувшись носом в стену. Больше не ревела, просто иногда, когда накатывало вдруг, непроизвольно мычала. Иногда проваливалась в дрёму. Потом как по щелчку отрывала глаза и снова смотрела в стену.

Сначала, конечно, подмывало сбежать. Просто без предупреждения уехать домой. Как? Да хрен его знает. Язык до Киева доведёт. Если Кристинка смогла сбежать в Москву, так неужели я не смогу сбежать из неё? Но вот что дальше? Фотки-то никуда не денутся. А раз так – есть ли вообще смысл биться в истерике?

Да Зойка, паучиха, тянет на себя, но и Денис, действительно, тоже хорош. Всё решил, всё устроил. Даже не спросил чего хочу я. Хотя… сама дура. Позволила.

Правильно Макс сказал – болото, гнилая среда обитания. Но с Зойкой и Денисом хотя бы всё понятно, а вот Лёшка… Про него даже думать тошно было. Больно. Бумажный Ромэо, блин. Лицемер.

Вот такая херня, Кобыркова. Никому ты не нужна. Никто никому не нужен. У каждого свой интерес. И у каждого своя, блядь, правда. И Зойка, сука, права – только в самой себе и можно быть уверенной. Самой лезть, самой пробиваться и идти по головам. Это нормально – идти по головам, ведь если не ты по ним, то они по тебе. А раз так, то какого хрена стесняться?

Не верить. Никому и никогда. Особенно тем, кому хочется верить больше жизни. Они предают больнее всего. И не беда, что предают, все, как оказалось, делают это. Просто эти – больнее всего.

Яйца отрастить, да? Бронебойные? Ну что ж… Было бы неплохо. Во всяком случае, на данный момент другого выхода я не видела.

Ближе к пяти я всё-таки стащила свою тушку с кровати, умыла, расчесала. Переодела. Отвела в ресторан при гостинице. Заставила сожрать два блинчика с икрой… Разрешила выпустить пропитанные смертельным ядом колючки навстречу улыбчивому постояльцу, решившему флиртануть с моим сиятельством. На хер пошёл. Звезда Олимпа изволит печалиться. А хотя… Глянула в его растерянное лицо, прикидывая варианты… Нет. На хер.

Скука.

Снова вспомнила про Кристинку. Вчера не пришла, может, сегодня? Вот это было бы классно! Кому, как не ей слить всю эту хрень? Случайные уши в случайном городе. Идеально! И если хочет, пусть тоже сольёт мне свою историю про того мудака, который вроде как должен сдохнуть, поняв кого потерял.

Ближе к семи, когда я уже собрала чемодан, вернулась Галина, а с ней – вот сюрприз! – в номер припёрлась и Зойка. Шикарная чёрная птица, шальная императрица с характерным стальным перезвоном.

– Милусь, а у меня для тебя подарок! – с порога осчастливила она. – Держи! – Шмякнула на мою кровать шуршащий пакет и сама тут же плюхнулась рядом. Вальяжно откинувшись назад, закинула ногу на ногу, вспенила причёску. – Я знаешь, подумала, а какого хера, да? Оно по праву твоё!

Я молча подтянула пакет к себе, заглянула. В луче заходящего солнца вспыхнули кровавые искры на чёрном пепелище. Платье. То самое, с последнего дефиле.

– В Каннах пригодится, м? – мурлыкнула Зойка.

Ну как сказать, дорогая мадам. Вообще-то вам решать. Я отложила пакет в сторону:

– Надо поговорить.

– Галь, погуляй-ка немного! – уловив мой тон, тут же скомандовала Зойка, и Галина Николаевна послушно вышла из номера. – Слушаю тебя, дорогая!

– Да будет тебе известно, что твой муж меня домогается!

Я специально смотрела в её глаза, злорадно ловила каждое движение ресниц, каждую тень испуга, ревности, а в идеале – боли, но увидела только… понимание. С неё даже вальяжность слетела, и Зойка как-то вдруг, снова стала обычной бабой. Блядь, как она это делает?

И я растерялась, отвела взгляд.

– И Денис об этом знает. Вот и всё, Зой. Вот и как, по-твоему, я должна его уговаривать?

– А что было, Милусь? – спокойно спросила она. – Ну, с Паниным? Говори, как есть.

– Ничего особенного. Просто приглашал на свидание, но я отказала.

– А он?