Милаха

– А, – я улыбнулась, – это хитрый дом, его все ищут. А он просто не по порядку стоит, а как бы в промежутке, в глубине двора. И ты его уже прошёл, кстати.

Лёшка озадаченно обернулся.

– А зачем он тебе?

– Да договорился квартиру посмотреть. Там, насколько я понимаю, горячей воды нет, да?

Я пожала плечами:

– Да тут нигде нет, газовые колонки у всех. А тебе нафига вообще?

– Снять хочу.

– В смысле?

– Свою сдам, нашёл уже тех, кто на два года возьмёт, только им вот уже с мая надо. Ну и ладно. Перекантуюсь месячишко на съёмной, что от меня, убудет?

– Не поняла?

– Ну, в армию я в конце мая иду. Весенний призыв, ты не в курсе? Всё уже, и с военкомом встречался и знаю, куда берут.

– И куда?

– В ВДВ.

Ох, как он это сказал! Слегка небрежно, но в то же время гордо. Кажется, даже плечи расправил и словно взрослее что ли стал. Серьёзнее, мужественнее… А я вдруг испугалась.

– А как же Чечня?

Он рассмеялся.

– Стандартный женский вопрос. Да как у всех, Люд! А по стройбатам отсиживаться – русских так и будут нагибать, кому ни лень. К тому же, там и война-то на исходе уже, немного дожать осталось.

Новость легла на сердце неприятной тяжестью, но я промолчала. Да и что тут можно было сказать? На каком основании?

– А ты сама-то куда идёшь? Может, если есть время, покажешь мне этот ваш секретный дом?

Шли не спеша. Щурясь, поднимали к небу лица, балдели под солнцем, как кошаны на подоконнике, но вот с разговорами… Когда обсудили погоду и всякую фигню, попробовали говорить о школе – но всё самое интересное так или иначе касалось наших с ним прошлых отношений или его мамы. Говорить об институте-технаре – всё упиралось в наш с ним разрыв и смерть его мамы. Выходило так, что общих тем уйма, а поговорить не о чем, потому что слишком уж они общие. Поэтому больше молчали. Но молчание это не было тяжёлым, наоборот – мне было легко. Как это сказать-то… спокойно, что ли.

– Кстати! Видел тебя на рекламе, – оживился вдруг Лёшка. – Неожиданно, надо сказать!

– Очень интересное определение, – хмыкнула я. – Неожиданно хорошо, или неожиданно плохо?

– Неожиданно, что ты тоже работаешь у Зойки.

– А сама реклама?

– Красивая. И ты там очень хорошо вышла, прям профессиональная модель. Тебе бы на телевидении попробоваться, думаю, получилось бы.

Приятно, блин! Стараясь скрыть довольную улыбку, я наклонилась к зацветающему уже кусту смородины, окунула в него лицо. Боже мой, вот она радость жизни-то! В таких мелочах! Отщипнула маленькую веточку с жёлтыми цветочками, пошли дальше.

– Не показалось тебе, что она слишком вызывающая?

Лёшка пожал плечами:

– Да нет, что там такого-то? А что, кто-то сказал, что вызывающая?

– Да просто, – отмахнулась я, – не бери в голову. Вон, смотри, тридцать восьмой.

Лёшка глянул вперёд, присвистнул:

– Ну понятно теперь! Стои́т ни вашим, ни нашим. Я думал, там уже Лазоревая идёт, даже не подходил к нему.

– Все так думают. – Я остановилась, немного замялась. – Ладно, Лёш, давай. Удачи тебе. И в армии там… береги себя, короче.

– Подожди, – он протянул ко мне руку, но прикасаться не стал, тут же опустил. – Может, вместе на квартиру сходим?

– Зачем?

– Ну просто рад, что встретил тебя. И… как-то всё быстро заканчивается.

Искренний, как и весь сегодняшний день. И, между прочим, часть моей жизни. Хорошая такая, светлая часть. Понятная. И тоже совершенно не хочется из неё выныривать. Во всяком случае – так быстро. Пожала плечами:

– А пошли!

Обычная крошечная однушка на втором этаже. Не сравнить, конечно, с его трёшкой на Ленина, но перекантоваться месяц-другой – выше крыши.

И когда осматривали квартиру, и когда шли потом от тех дворов в сторону остановок – ощущалось что-то такое… Как будто эта квартира станет точкой невозврата. Словно она – рубеж, который окончательно разделит прошлое и настоящее. И так символично, что мы смотрели её вместе. До мурашек.

В голове не укладывалось, что через месяц Лёшка отчалит на два года. Возможно, в пекло. И казалось бы, а мне-то что? Но что-то было. Что-то такое, отчего хотелось жадно всматриваться в его лицо, пытаясь найти в нём… Что? Я не понимала. Да и не всматривалась, конечно. Просто упрямо шла вперёд, потому что Лёшка-то как раз не сводил глаз с меня. Всю дорогу смотрел и молчал. А возле бывшего магазина «Культовары», там, где за поворотом начиналась оживлённая трасса, людные тротуары и вообще – реальная жизнь, я остановилась.

– Ладно, Лёш… Теперь уже точно пока. Не знаю, увидимся или нет до твоего отъезда… Но… Ты береги себя, короче.

– Постараюсь.

– Да уж пожалуйста… – и замешкавшись на мгновенье, задохнувшись жарким волнением, я всё-таки обняла его – крепко, по-настоящему.

И он тут же сжал в объятиях меня – сильно, но так трепетно…

Надо же – какой он всё-таки плечистый, какой высокий и тёплый. Какой близкий и… подходящий? Словно наши тела были идеально совпадающими кусочками мозаики – каждый изгиб на своём месте. Даже удивительно.