Миленький ты мой

И опять закудахтала.

А я в ответ резко, без церемоний:

— Что мне выгодно — решать буду я! А то, что «немножко вам», — я помолчала, — мне, простите, не интересно! И еще, буду признательна, если вы меня больше не побеспокоите! Вам все ясно? — и бросила трубку.

Все понятно: охотники за квартирой. Ищут идиотов — тех, кто из ума уже выжил. А потом выкидывают их на помойку — в лучшем случае. А в худшем… Ну и так все понятно.

Да! Еще соседка подкатывалась, Вероника. Для дочки старалась — пришептывала, что дочка ее будет за мной ухаживать, продукты привозить, уборщицу поставлять. Продукты? А мне не надо! Мне соцработник приносит — хлеб, молоко. Доплачу — принесет остальное. Сама могу в гастроном спуститься — он у меня под балконом. А уборщица? Да мне все равно! Аккуратисткой я никогда не была — Поля моя за меня отдувалась. Пыль? Захочу — сама вытру. А нет — все равно. Полы? Да наплевать! Лучше грязные, чем чужой человек в доме носится. Вызвала я однажды такую… Та же Вероника, соседка, посоветовала. Пришла. Чума чумой! Две вазы мне разбила! Грохнула так, что осколки потом полгода попадались — даже вымести их как следует не смогла! Я ж говорю — чума! А вазы… кошмар. Одна — Япония, эпоха Мэйдзи. Краснопевцеву в Токио подарили. А вторая — Мозер. Старинный. Тоже цены немереной.

А что до квартиры… Так мне все равно! Какая мне разница, что будет после меня? Государству? Пожалуйста! Все государству мало, никак не наестся. Я не про страну — про государство. А может, еще изменю свое мнение — завещаю все детдому. Или интернату для стариков. Или больному ребенку, на операцию. Не знаю, что в голову придет. А пока об этом не думаю.

Не очень меня это заботит.

Да, так та Вероника, соседка! Перла как танк — каждый день в дверь звонила: «Лидочка Николавна, миленькая моя! Ах, как же вы тут одна, без помощников? Мы же соседи, почти родня! Столько лет рядом, дверь в дверь! Что вам надо — вы не стесняйтесь, мы ж за ради бога!»

Угощенья таскала — пирожки, блинчики, запеканки. И все спрашивала: «Ну как? Вам понравилось?» Три раза за вечер могла позвонить. Я и телефон отключала — так она в дверь. Колотит, колотит: «Лидия Николаевна! Вы там живая? Ой, тишина!.. Надо вызывать МЧС!»

Я как услышала… гаркнула в дверь:

— Да жива я! И не надейтесь! И хватит меня доставать!

Обиделась. На три дня. А потом прорезалась. И снова с пирогами.

Я уж не знала, что и делать. С такими настырными, господи! И послать неловко — соседка, мало ли что. Хоть «Скорую» вызовет. Надоела… смертельно! Но впустила все-таки…

А та опять про дочку и про квартиру: «Лидочка Николавна, миленькая! Давайте я вас поближе с Ниночкой познакомлю! Чудная девочка! Честная, обязательная, приличная! Медсестра, между прочим! Ну, если что…»

Привела. Привела свою Ниночку. Боже мой! Я просто остолбенела. Здоровущая бабища — под два метра и под двести кило! Больше Евки в два раза! Почти лысая — подстрижена под ноль. И в татуировках! Ручищи, как у дискометателя — черно-синие от этих наколок. Как уголовница. Шея, спина — жарко было, майка открытая, без рукавов. И без бюстгальтера — сиськи, прости господи, пятого номера и болтаются, как кульки со сметаной. До пупа. И пуп тоже голый! И в кольцах! И морда размалевана, как у матрешки. Помада черного цвета, брррр. А бицепсы? Вот что меня напугало! Такая удавит и не моргнет! Вид убийцы и взгляд убийцы — тяжелый и мутный.

В общем, понятно. Веронике я отказала. Ну и она отпала от меня, как сухой лист от дерева. Слава богу…

Ох, сколько охотников до чужого добра! Сколько желающих! Все дураков ищут и слабоумных! Думают, раз старуха, так… Ага! Не дождетесь.

Так что же мне делать с этой Полининой дочкой? Оставить? Все же почти что родня… Кто был у меня ближе Полины? Кому я доверяла больше всего?

А кровь — дело такое. Ну, не может же быть ее дочь аферисткой или мошенницей! Или может? Да в конце концов, чем я рискую? Завещание писать на нее я не собираюсь. И не соберусь — это понятно.

Выгнать на улицу? Как-то неловко… в память Полины. Нет, не смогу.

Или? Я снова думаю о себе? Да конечно! Что с собой-то лукавить? Ее, эту Лиду, я не боюсь — простая, деревенская баба. Чем может она навредить? Приехала «трудоустроиться» — все они трудоустраиваются. Учительница, между прочим, сельская интеллигенция. Как мои мамочка с папочкой. Одинокая, мужем брошенная. Без детей. Пусть живет! Устроится на работу, приходить будет поздно. Тревожить не будет. Она вообще такая тихая, не приставучая. В душу не лезет. И готовит прекрасно! Не как Полина, понятно. Но вполне, вполне. И чистюля какая — квартира прямо блестит!

И врача вызовет, и чаю нальет. И приберет, и подаст. И уже не так страшно. Одной. И самое главное — не боюсь я ее, я ей верю. Не со злом она ко мне пришла, нет. Пусть живет!

Ну а там посмотрим! Время покажет. В конце концов, выгоды ей никакой — в смысле, меня уморить. Наоборот, ей надо меня сохранять! Очень беречь! Квартиры сейчас дорогие, хозяйки вредные. А что она там заработает? Жалкие крохи! Вот и будет мне угождать. А многого мне и не надо. Что надо старухе?