Миленький ты мой

Такси мы взяли у выхода из сада. Ехали молча. Лидия Николаевна, кажется, дремала. В квартире призналась мне, что очень устала. Но… «Практику эту надо непременно продолжить! — бодро резюмировала она. — Потому что это — все-таки жизнь! А не дурацкое существование у телевизора».

Потом ушла к себе и проспала до утра. Вот ведь здоровье какое!

А я думала о Москве. Нравится ли мне этот город? Я не могла ответить на этот вопрос. Он пугал меня, ошеломлял и озадачивал. Я шарахалась от его бесконечной и недоброй толпы, но… Он притягивал меня как магнит и завораживал. Я понимала, что могу его полюбить, а он, этот большой город, может ответить взаимностью. Но… Все же здесь было «но». Смогу ли я когда-нибудь чувствовать себя так же, как чувствуют себя эти люди, сидящие в кафе в саду Эрмитаж? Уверенно, победоносно, утвердительно? Буду ли я так же раскована, как эти красивые и свободные женщины, которые, гордо подняв голову и не заглядывая в глаза прохожим, стучат каблуками по мостовой? Эти королевы, перебирающие в магазинах платья и обувь — с легким пренебрежением, словно делающие одолжение? Эти царевны, пьющие кофе на верандах кафе, немногословно кивающие во время разговора?

Да нет, вряд ли… Во мне накрепко засели деревенская неуклюжесть и робость. Это было в моей крови, в моих генах, в моем характере.

Я никогда не стану уверенной в себе. Я постоянно буду ждать насмешку или подвох. Я так и останусь подозрительной — навсегда. Да потому что я — деревенщина, как ни крути!

Что не надень на меня и куда не посели… Я всегда останусь в душе той робкой девчонкой из глубокой провинции, которой не будут доверять напыщенные москвичи. А я никогда не поверю им. И еще…

А хочу ли я полюбить этот город? Не уверена… Одно точно знаю: не приведи господи мне вернуться в деревню! Не приведи господи снова оказаться в Л. или в Н.! Вот куда я точно не хочу, так это туда! Ну и значит…

Я должна полюбить этот город! Потому что мне в нем, наверное… жить.

Как много я не видела в своей жизни! Я никогда не видела море — мы с Димкой только мечтали о нем… Я так и не побывала в Питере — самом красивом городе мира. А ведь обещала Захару Ильичу! Помню, как он мне сказал: «Лидочка! Обещайте! При первой возможности посетить Петербург!»

Он столько рассказывал мне про него, что я, казалось, уже была там не раз: мысленно ходила я по его улицам, замирала на его площадях, закидывала голову, чтобы получше разглядеть фронтоны домов. Я знала его наизусть — так мне казалось.

И с Валентином мы мечтали об этом городе… С Дианкой и Валентином…

Я погасила свет и отвернулась к стене. Моя молодость почти прошла… Вернее, прошла. Без всяких там «почти». Проходит и зрелость… А дальше?.. Старость? Нет, до нее еще далеко, но…

Вряд ли я что-нибудь еще успею… Вряд ли увижу. Люди мечтают о разных странах. Мечтают сделать карьеру. Заработать хорошие деньги. Выйти замуж. Родить ребенка. А я?..

План мой прост до смешного: заполучить эту квартиру. И всем отомстить. Господи, глупость какая! И как же все мелко…

А дальше, Лида? Что будет дальше? Если все сложится, а?

Не получив ответа, я совсем затосковала.

Программа максимум, а?

Убогая у тебя, Лида, мечта!.. А значит, и сама ты убогая, Лида. Выходит, что так…

Нет! Я мечтаю! Я мечтаю о море, я мечтаю пройтись по улицам Питера. У меня есть мечты! Я нормальная, да?

Потом была еще одна прогулка — по Арбату. Естественно, по прихоти Королевишны.

И тоже ресторанчик — итальянский… И, разумеется, дорогой. А других там просто не может быть. Центр столицы. Центр Вселенной — Москва!..

В ресторанчике Королевишна вспомнила свою поездку в Италию. Задумалась: год, кажется, шестьдесят девятый… Конечно же, с мужем! Жили на вилле у какого-то мэра-коммуниста. И этот борец за всеобщее равенство был… «неприлично богат».

Спальня, которую им предоставили, была размером с вокзал — метров сто, никак не меньше. Вся в зеленом шелку и мурановском стекле. На стенах висели работы Пикассо, Матисса и Гогена. Мэр-коммунист любил искусство и даже дружил с Пикассо.

На завтрак подавали устрицы с лимоном — от них пахло морем и молодым огурцом.

Мэр строил ей глазки и говорил комплименты.

А спустя много лет из газет они узнали, что мэра зарезала его молодая любовница-сицилианка. Приревновала…

Лидия Николаевна вспоминала, рассказывала, улыбалась… И лицо ее прямо на глазах молодело.

Была у нас еще поездка в Кусково — там однажды снимали фильм, где Королевишна играла какую-то легкомысленную графиню. «Роль небольшая, но яркая», — вздохнула она.

— Полина всегда была на съемках со мной. Я без нее не могла! — сказала Лидия Николаевна. И я вздрогнула.

«А я без нее могла… — подумала я. — Куда мне было деваться?»

Я осваивала Москву — спасибо ей, Королевишне! Начала разбираться в ресторанном меню. Полюбила кофе латте и десерт панна коту.