Миленький ты мой

Иногда мы вместе покуривали — по вечерам, за чашкой чая, болтая о всякой ерунде. Темы для разговоров у нас уже появились. В основном это были ее мемуары — воспоминания об ушедшей и красивой жизни. Им она предавалась с тихим восторгом. «Моя Дольче-Витта», — с грустью вздыхала Королевишна.

А ведь совсем неплохая была у нее жизнь! — думала я.

Особенно на фоне всех остальных женщин страны, для которых лучшим подарком считалась… пара колгот.

По вечерам я занималась своими делами: варила обед, гладила белье.

Лидия Николаевна непременно сидела рядом. И говорила, говорила… Словно хлынули вешние воды! Вот уж никогда не подумала бы, что она может быть такой разговорчивой! Выходит, расположилась она ко мне. И мне оказана высокая честь.

Как-то вечером, придя с работы, я увидела ее сияющую физиономию.

— Лида! Я… протерла пыль! Во всех комнатах, представляете? Надо же поддерживать порядок, так?

Я сделала большие «глаза»:

— Какая же вы умница, Лидия Николаевна! Просто герой!

Она чуть ли не зарделась от похвалы. И я поняла: пыль она вытерла исключительно для меня. Раньше ее это просто не волновало.

И еще чудеса — Королевишна почти перестала ко мне цепляться и почти перестала капризничать.

Мыла за собой посуду, если я была на работе. Отчитывалась — будто я просила ее! — за пройденный день: «Звонила Евке, ах-ах, там снова кошмар! Соседка принесла тухлую курицу и взяла с Евки деньги. А Евка побоялась ей высказаться и швырнуть курицу в ее наглую морду! Обидится ведь и пошлет Евку подальше. И тогда совсем ей труба… Вот что такое одиночество, да?» — спросила она как-то, по-собачьи заглядывая мне в глаза.

Я только пожала плечами. Пусть поволнуется! Пусть! Я, между прочим, не крепостная! Захочу — только вы меня и видели!

А в целом мы жили мирно. И даже неплохо — врать не буду.

* * *

А однажды… Я сидела за кассой и услышала знакомый голос:

— Здравствуйте, Лида! Вы?! Вот удивили!..

Я подняла глаза и увидела Германа Ивановича, участкового доктора.

И почему-то я страшно смутилась. Почему — сама не пойму. Что тут стыдного, что я сижу за кассой в магазине?

Я посмотрела на него и дернула плечом:

— Чем же, интересно, я вас так удивила?

В этот раз он не показался мне таким уж противным — даже наоборот, вполне представительный и приятный мужчина. Не совсем в моем вкусе, но… при чем тут мой вкус? Можно подумать…

А вечером, после смены, он ждал меня у двери магазина, держа в руках бордовую розу на длинном стебле.

— Это свидание? — недобро усмехнулась я.

— Пока… нет, — спокойно ответил он. — Свидание будет завтра. Если, конечно, вы не будете против!..

Я внимательно на него посмотрела:

— А зачем это вам, Герман Иванович?

Он усмехнулся:

— Не понял… Что «это»?

— Не стройте из себя дурака! И вообще я устала! — бросила я и пошла вперед.

Герман обогнал меня, сунул в пакет шипастую розу и беспомощно развел руками:

— Пригласить на свидание симпатичную женщину — это, по-вашему, что? Преступление?

— Послушайте! — Я остановилась и в упор посмотрела на него. — Мы с вами, как мне казалось, не слишком друг другу симпатизировали! Или я ошибаюсь?

— Вы ошибаетесь, Лидия Андреевна! — смутился Герман.

— Всего вам доброго! — кивнула я и быстро пошла вперед.

Слава богу, он не стал меня догонять.

Назавтра я не работала. Занималась какими-то домашними делами — кажется, гладила. Раздался звонок. Я услышала его голос. Он предложил мне «не злиться и просто сходить в кино».

На очень хороший фильм с Леонардо Ди Каприо.

Я согласилась. Почему? Да не знаю, ей-богу! Просто захотелось сходить в кино. Я не была в кинотеатре лет сто! Или двести. Да почему и не сходить?

Королевишне я сказала, что иду на день рождения к коллеге — в соседний дом. Если что — мы на связи. Она задергалась, разволновалась, попробовала поканючить и уселась мерить давление.

— Лидия Николаевна! — твердо сказала я. — Что вы мудрите? У меня есть свои планы и своя личная жизнь. И если вы не согласны…

Она тут же замахала руками, словно отгоняла осу:

— Что вы, что вы, Лидочка! Конечно, идите! Напротив, я очень рада за вас! Честно слово! Идите, развейтесь!

Ну я и пошла. Пусть тоже придет немножко в себя. А то возомнила…

* * *