Миля над землей

– Тогда она сама не знает, что ей нужно, – отзывается Мэддисон. – Но я несколько месяцев наблюдал за вами. Ты ей нравишься. Ей просто не нравится то, что ты из себя строишь, так прекрати заниматься с ней этой фигней.

– Зи, – перебивает Логан. – Расскажи ей все.

– Я расскажу.

Я оглядываюсь на идеально накрытый стол, и меня поражает осознание. Это не Стиви.

– Эй, ребята, мне пора. Люблю вас обоих.

– Люблю тебя, Зи.

– Удачи, чувак. Люблю тебя, – заканчивает Мэддисон, и я отключаюсь.

Как только мы разъединяемся, я звоню частному шеф-повару, которого нанял, чтобы отменить вызов. Затем я делаю несколько заказов в доставку еды. Убрав все со стола, оставляю пару обычных тарелок, бумажные салфетки и подставки для пива – для себя и для Стиви.

Проверяю, чтобы клетка, поводок и игрушки Рози находились именно там, где им положено быть, потому что, несмотря на то, что сегодняшний вечер – это нечто большее, чем просто домашний визит, в нем все равно есть и эта составляющая.

С Рождества я навещал Рози раз или два в неделю, но я намеренно скрывал это от Стиви, отчасти потому, что не хотел разбивать ей сердце, если у нас ничего не получится, а отчасти потому, что это не имело к ней никакого отношения.

То, что я забрал Рози, важно не только для самой Рози, но и лично для меня. Рози, как и я, просто хочет любить и быть любимой.

Расхаживая по гостиной, я не отрываю взгляда от окон от пола до потолка на противоположной стороне, как придурок, дожидаясь, когда Стиви выйдет из дома и направится ко мне. До семи еще есть время, но нервы сдают.

Я никогда этого не делал. Никогда не проводил время за ужином и беседой с девушкой, к которой у меня есть чувства. Кого я обманываю? У меня никогда не было чувств, и точка. Все это чертовски пугает и действует на нервы.

Я понятия не имею, что у нас будет после сегодняшнего вечера. Вернемся ли мы к Стиви, просто работающей в самолете, который зафрахтовала моя команда? Или она даст мне шанс доказать, что я могу быть кем-то бо́льшим, чем парень из таблоидов?

Больше всего на свете я надеюсь на последнее, потому что впервые за долгое время я показываю кому-то, кто я есть, и я не знаю, смогу ли я пережить, если меня снова из-за этого бросят.

На кухонном островке звонит телефон, отвлекая меня от моего беспокойства. Подбегая, я быстро отвечаю на неизвестный номер, горя желанием поговорить с девушкой, о которой не могу перестать думать.

– Стиви? – быстро произношу я с чересчур взволнованной улыбкой. На линии тишина, никто не отвечает.

– Стиви, ты меня слышишь? – Заткнув противоположное ухо, я прислушиваюсь.

– Эван?

Мои глаза расширяются от потрясения и ужаса. Желудок уходит в пятки. Меня тошнит. Хочется спрятаться. Хочется швырнуть телефон об стену, услышав голос этой женщины. Женщины, которая бросила меня, когда мне было шестнадцать.

– Мама?

29. Стиви

Весь день я была сплошным комком нервов. Я понятия не имею, что произойдет сегодня вечером. Не знаю, что он собирается сказать, что я собираюсь сказать и к чему мы придем в итоге.

Что я действительно знаю, так это то, что я надела ужасно прозрачные трусики под всеми моими зимними слоями одежды, надеясь, что Зандерс их увидит и сорвет.

Физические отношения – это просто. Это то, с чем, я думаю, смогу справиться, и то, чего он хотел изначально, но теперь ему нужно что-то большее. А что-то большее с ним меня пугает.

С ним все возрастает многократно. Я считала, что Бретт разбил мне сердце, но это несравнимо с потенциальным уровнем разрушения, которое может оставить после себя Зандерс. С другой стороны, то, что я считала любовью с моим бывшим, и близко не находится в той плоскости, куда могут уйти мои чувства, если я открою сердце Зандерсу.

Это ужасно.

С пересохшим от нервов горлом я поднимаюсь на частном лифте в пентхаус Зандерса. Здание потрясающее, от его стен так и веет большими деньгами. Личный коридор от лифта до его квартиры чистый и современный, но холодный.

Задавив инстинктивное желание сбежать, я дважды стучусь в большую дверь из красного дерева, но проходит минута, а ответа нет.

Я выжидаю еще мгновение и стучу снова.

По-прежнему никто не отвечает.

Достав телефон, я набираю номер, неизбежно сообщая ему свой. Его телефон достаточно громкий, и я слышу, как он звонит в его квартире, по другую сторону двери, но он не отвечает на вызов, пока я не попадаю на его голосовую почту.

Я еще раз громко стучу в дверь, просто чтобы убедиться, но ответа все равно нет.

Я не собираюсь лгать. Мое сердце колотится, и не потому, что я думаю, что с ним что-то не так. Парень кажется несокрушимым. Неприкасаемым. Несмотря на то, что Зандерс так настаивал на сегодняшнем вечере, он передумал? Уже жалеет о том, что попросил большего?