Mille regrets (ЛП)

– … будет тысяча, не так ли?

– Так. И что?

– Всегда своей судьбе наперекор

Мы повторяем взмахи этих весел,

Их тянем и толкаем, но укор

Горчайших сожалений в сердце носим!.

Мне это напоминает одну песню, которую очень любит император – Она называется Тысяча скорбей.

– Хасан предпочитал Все сожаления, – вздыхает Содимо.

– Увы! Эту он тоже полюбил бы. Она как прощание, и там есть куплет:

Мне обойдется в тысячу скорбей

Покинуть вас и светлый лик забыть.

Осталось боль и траур полюбить,

И приближать закат печальных дней.

– К чему ты клонишь?

– Я думаю, что именно Алкаиде предначертано отомстить за его Al Jezeera! Эта песня идеально подходит к нашему плану! Вслушайся в слова…

Гомбер несколько раз повторяет четверостишие, некогда положенное Жоскеном на музыку.

– Я понял! Песня станет кодом! В тысяче весел…покидая лик солнца… приближение заката уходящего дня…

– Гаратафас говорил о зловещих островах. Их три, в середине Туманный. Его название не произносится вслух…

– Растолкуй!

– Упрячем его в союз и между болью и трауром. Это будет вполне соответствовать!

– А Базилуццо? Как замаскировать это название?

– Это любимая песня императора, или короля – по-гречески basileus! Стало быть, ключом к нашему коду будет песня басилевса!

Николь вспомнил одну историю, случившуюся как-то при бургундском дворе. Художник-миниатюрист Петрюс Аламир некогда смог очень ловко обмануть чиновников юного Генриха VIII. Под прикрытием заказа музыкальных манускриптов, ради которого надо было отправиться в Лондон, Петрюс шпионил в пользу своих фламандских господ. Довольно нескоро заметили, что Аламир переправляет в Брюгге ценнейшую информацию, внося ее, посредством кодирования, в песни, предназначенные для Маргариты Австрийской. С помощью пародирующей мессу песенки Скольких уносит ветер, лютневой нотной таблицы и шифра, вырезанного внутри флейты, Петрюс Ван ден Хоув, он же Петрюс Аламир – это было его кодовое имя – доставлял фламандцам все сведения о флоте, армиях, счетах и тайных происках Генриха VIII.

– Обнаруженный, он спас свою голову только потому, что догадался спрятаться в бочке, которую погрузили в трюм корабля, приписанного к Антверпену!

– Неплохо. Но если Туманный мы можем зашифровать в песне, как ты поступишь с картой? Она все-таки нужна. Ты же сказал, что солнце меняет свое положение. Следовало бы закодировать постоянное положение трех островков. Теперь моя очередь предложить идею! Ты сохранил эту карту с Эолийскими островами?

– Нет. О, как я недальновиден! Но все очертания я очень хорошо запомнил.

– Сможешь мне их нарисовать, здесь, на досках? – спрашивает Содимо.

– Да.

– Валяй. Довольно будет нескольких черных точек…

Гомбер снова использует огарок свечи. Запачканный сажей фитиль вычерчивает на досках группу островов и островков, какими Гомбер увидел их на карте.

– Превосходно! Ты уверен в точности рисунка?

– Да, но что ты предлагаешь? Я пока не уловил.

– Смотри! Ты знаешь, что такое нотный стан?

– Да уж, наверное!

– Так вот, расположение волокон на этих досках напоминает нотный стан. Поскольку он состоит из линий, на которых и между которыми рисуются ноты и ферматы, обозначающие звуки и их высоту, мы можем перенести местоположение Туманного в нотную запись песни.

– Ты прав! Эти острова похожи на линейки с нотами! Они даже напоминают черновой набросок мелодии.

– Тогда дело за тобой. Преврати Тысячу скорбей в код Туманного!

– Остается одна проблема, Содимо. Как унести этот секрет с собой?

– Вспомни письмо Хасана. Там написано: «решение задачи предоставит кожа Содимо». Мои татуировки! Конечно, следует использовать кожу как холст! Моя уже вся расписана, я могу нарисовать на твоей…

– Это было бы сложно, у меня кожа слишком рыхлая. Давай лучше разрисуем Гаратафаса.

– Почему же именно его?

– Вытатуировать на нем этот секрет означает предоставить ему надежный пропуск, когда он будет с нами на той стороне. Это сделает его там необходимым, даже если на него будут косо смотреть, слыша его чужеземный акцент. Таким образом, мы останемся вместе, как на этом настаивал Хасан.

– Ты забываешь, что теперь он очень близок к райя и туркам…

– Да не забываю я! Его с минуты на минуту могут уличить в шпионаже. Несмотря на все предосторожности, ему грозит большая опасность со стороны Алкаиды, а я не хочу его потерять.

– Что же делать? Татуировка требует много времени и должна быть нанесена аккуратно. Я в этом кое-что понимаю.

– Мы скоро будем в Марселе. В городе нам легче будет укрыться от подозрительных взглядов.

– И смыться!

– Не так скоро, Содимо. Куда нам идти? Кому ты хочешь передать секрет Туманного? Французам? Они в союзе с турками.

– Тогда нам следует дойти до императора.