Mille regrets (ЛП)

– Дело в том, что остров, к которому мы идем, виден только в сумерки и скрывается на все остальное время дня. Зимой его бывает не видно целыми неделями. Но Аллах благоволит нам: посмотри, брат, на это великолепное солнце!

Закат в этих местах вызывает благоговейный трепет. Еще древние греки воспевали его как колесницу Аполлона, которая одним колесом погружается в море. Внезапно на фоне пылающего нимба, в самом центре западного горизонта, возникают три конусовидных пика, на равном расстоянии отстоящие один от другого. Тот, что в середине, ниже других. На него и берет курс галера и с удвоенной силой налегающих на весла гребцов несется прямо на островок, который постепенно сливается с наступающей темнотой. Наконец, перед ними встает его пирамидальный утес, цветом чернее самой ночи. Он не слишком высок, скорее широк и имеет геометрически правильную форму. Галера обходит его по кругу один раз, затем другой, и только после этого останавливается возле прохода между скалами, которые топорщатся острыми краями.

– Где мы? Что это за место, Алкаида?

– Здесь наша секретная база. Это место знают немногие, и его очень хотели бы увидеть санджаки Сулеймана. Но у меня к ним меньше доверия, чем к тебе…

– Ты оказываешь мне честь, Алкаида! Но как называется этот остров?

– У него нет имени, и он не отмечен ни на одной карте. Говорят, что при жизни Аруджа он даже еще не существовал. Его грунт кое-где дымится и выделяет зловонные испарения. Но в нем находят… впрочем, ты скоро увидишь. Между собой мы называем его Туманным.

Днище галеры со скрипом налетает на риф, и это прерывает разговор. Алкаида устремляется к носу корабля.

– Еще немного, и у нас была бы пробоина! Здесь очень трудный проход, но вот он перед нами! Ты видишь просвет?

На скалистом склоне острова открывается узкая расселина, в которую с рокотом устремляются волны. Конвой приказывает гребцам сушить весла, чтобы войти в проход. Без малейшего шума они поднимают весла вертикально вверх. Галера движется вперед по атолловой лагуне, о существовании которой невозможно догадаться, глядя со стороны моря, поскольку она уходит вбок, а перед глазами остаются только ее стены. На фоне базальтового мрака Гаратафас различает пристань, затем пакгауз. Оттуда поднимается дорога к покрытым копотью гротам, по стенам которых пробегают красноватые отсветы. Вдоль скал вьется угрожающая дымка. Гаратафас чувствует едкий запах сероводорода, который выделяется из морской воды в виде отвратительно лопающихся пузырей, и его охватывает страх.

– Подобному месту, Алкаида, следует именоваться не Туманным, а преисподней!

– Это лишь палисадник перед ней, красавчик, ты еще не видел ее ворот! Скоро ты будешь смотреть аду в лицо.

Невольники-гребцы выносят из пакгауза ящики, наполненные темными яйцами размером в два раза больше страусиных. Конвой отдает свои команды громкими криками, при этом ни один из каторжников не издает ни звука. Гаратафас, заинтригованный их молчанием, которое, как он заметил, удивительно долго не прерывается, оборачивается к Алкаиде.

– Да, они все немые. У этих каторжников вырваны языки. Ни один из них не должен иметь возможности рассказать о том, что здесь происходит. Ну что ж, друг, следуй за мной! Нанесем визит дьяволу!

Похлопав встревоженного Гаратафаса по плечу, Алкаида направляется по дороге в гроты, опираясь на трость.

– Здесь не видно ни одной живой души, – изумляется Гаратафас.

– Никто не хочет здесь оставаться, да и не смог бы. Воды нет, ничего не растет, этот жуткий запах…

Глухой шум поднимается из-под земли у них под ногами. Грунт вибрирует и мешает им сохранять равновесие.

– …и слишком часты небольшие землетрясения, которые так пугают рабов. Здесь работают всего по нескольку дней, чтобы изготовить наши бомбы.

– Бомбы? А что это такое?

– Пушечные ядра – более страшные, чем греческий огонь. Один инженер, пришедший к нам «шелковым путем»[99], заново изобрел настоящий ад! Ступай за мной в пещеры, не бойся…

Внутрь горы проведена черная труба. Снаружи ожидают несколько повозок на ржавых колесах, лопаты и мотыги. Погрузив факел в ведро с битумом, Алкаида зажигает его.

– Побереги голову! С этого потолка свисают настоящие бритвы.

Прямо над их головами – сверкающий и колючий лес сталактитов. Жара усиливается. Стены меняют цвет с черного на ярко-желтый. Они выходят в просторный зал, того же цвета.

– Сера здесь добывается центнерами. Смешанная с селитрой, она дает превосходный порох для пушек! Селитра, битум и сера – прекрасный огонь в морском бою. А с помощью нашего метода это уже… ну, ты сам увидишь!

Еще какие-то трубы уходят вглубь земли. Оттуда пышет жаром. Гаратафас слышит доносящиеся из глубины клокочущие звуки спазматического характера – наподобие кашля.

– Тебе любопытно, что это за шум? Сейчас ты увидишь нашего циклопа!

Грохочущие приступы подземного кашля все усиливаются. Земля горит. Ускорив шаг, Гаратафас поддает что-то ногой. Алкаида опускает факел вниз. Он освещает целый ковер запеченных костей.