Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач

— Не могу сказать, сэр. Обычно астронавигатор давал мне цифры, уже готовые для компьютера, а я только вводил их в машину. Правда, иногда, в сложных ситуациях, нам приходилось посылать данные на Центральную Марсианскую станцию, там более совершенные компьютеры и более опытные математики, — неожиданно его глаза загорелись внезапной догадкой. — А может, и нам воспользоваться радио?

— Мне бы не хотелось, чтобы эта информация вышли за пределы рубки; к тому же, главный передатчик разбит. Правда, радист пытается его собрать, но когда это удастся и какова будет его мощность — неизвестно, поэтому пока забудьте о нем, — он повернулся к математику. — Так вы можете нам помочь?

— Невозможно, — ответил Учальде и, заложив руки за спину, стал расхаживать по рубке. — Астронавигация — прикладная наука. Она далека от теоретической математики, и у меня нет необходимых исходных данных. Уравнения, конечно, довольно просты, но…

— А если вы поговорите с оператором и изучите бортовой журнал — там ведь отмечена предыдущая корректировка — сможете вы найти какое-нибудь решение?

— Попытаюсь, конечно, но ничего не обещаю. — Прекрасно. Сообщите мне ваши выводы, — Дон заглянул в список, лежавший перед ним. — У нас есть еще одна важная проблема: при аварии мы потеряли много воды…

— Значит, мы погибнем от жажды! — взволнованно воскликнул Учальде, вскакивая на ноги. Очевидно, он вспомнил знойные пустыни Мексики.

— Не совсем так, доктор, — улыбнулся Дон. — Проблема не в питьевой воде, а в той, которая циркулирует в замкнутой системе корабля, в его двойной обшивке. Эта вода защищает нас от радиации поясов Ван Аллена сразу после старта и от солнечной радиации во время полета. Она — своего рода барьер для заряженных частиц. Пока Солнце спокойно, повода для тревоги нет. Но мы должны дышать, а для очистки воздуха в Большом Джо тоже нужна вода — на ней основана вся система регенерации. Одноклеточные растения, живущие в воде, перекачиваются по прозрачным панелям наружной оболочки, поглощают двуокись углерода и превращают ее в кислород. При аварии огромное количество этих растений погибло, и быстрое восстановление биомассы не представляется возможным.

— Что же нам теперь делать? — спросил Персер.

— Мы не можем перестать дышать, — ответил Дон, — но исключить открытое пламя, пожирающее кислород, вполне в состоянии. Некоторые пассажиры, да и члены, экипажа, как мне известно, курят. В наши дни, с изобретением антираковой вакцины, эта привычка стала довольно популярна. Поэтому я требую конфискации сигарет, трубок, спичек и тому подобного, Вы можете этим заняться?

— Разумеется, — кивнул Персер. — Только мне нужны помощники. По крайней мере, два.

— Отлично. Это я оставляю за вами, — Дон взглянул на список и нахмурился. — Следующий пункт очень неприятный, но необходимый. Перенос тел погибших пассажиров и офицеров в разгерметизированный отсек, где они будут находиться до прибытия корабля на Марс. Однако… Капитан Кардид в своем завещании — я нашел его в сейфе — выразил желание, чтобы его похоронили в открытом космосе… и с собственного корабля, если это будет возможно. Выбора, как мне думается, у нас нет. Знает ли кто-нибудь из присутствующих эту церемонию?

— Я знаю, сэр, — сказал Курикка. — Я девять лет прослужил под командой капитана Кардида и возьму это на себя, если позволите.

Телефон не дал Дону ответить. Он лишь кивнул Курикке и поднял трубку.

— Капитан слушает.

— Дона смущал его новый титул, хотя никто из присутствующих и бровью не повел.

Он выслушал краткое сообщение и ответил еще более кратким согласием.

— Это касается нас всех, — сказал он тихо. — Радист сообщил, что собрал передатчик и теперь пытается связаться с Марсом. Сигнал был очень слаб, но его удалось записать. Сообщение повторяется непрерывно: наши позывные и следом — краткий текст. Он многого не понял, но слово «опасность» и кодовое слово «солнечное пятно» слышались вполне отчетливо.

— Это не кодовое слово, — произнес с порога Первый инженер. — Именно это меня и задержало. Мои приборы показывают приближение солнечной бури, — на мгновение он замолчал, передернул плечами и вздохнул. — Солнечная буря. Все мы, считайте, уже покойники.

IV

— Без паники! — приказал Дон, пытаясь перекричать поднявшийся гомон. — Требую абсолютной тишины!

Космонавты, привыкшие к повиновению и дисциплине, замолчали, а следом за ними умолк и доктор Учальде.

Дон встал и почти силой заставил всех сесть на свои места. Хольц, все еще стоя в дверях, хотел что-то добавить, но Дон гневно оборвал его:

— Первый инженер Хольц, для начала вы сядете на свое место, а потом отрапортуете мне как положено. Только без истерики, если можно.

Дон намеренно грубо говорил с пожилым офицером, чтобы паника не затронула остальных. Покрасневший инженер что-то попытался сказать, но Дон не слушал его.

— Сядьте, я сказал! Приказ, по-моему, достаточно ясен, — в голосе Дона явственно звучал гнев.

Какое-то мгновение Хольц колебался, потом закрыл лицо, руками, поник и опустился в кресло.