Миллион завтра. На последнем берегу. Космический врач

— В первую очередь, багаж пассажиров, — сказал Учальде. — Нужно оставить лишь то, что на них есть, а от остального избавиться.

— Представляю, какие нам предъявят иски, — простонал стюард.

— Ничего. Багаж пассажиров наверняка застрахован, — сказал Дон, помечая в блокноте. — У них есть выбор: багаж или жизнь. Пусть оставят драгоценности и то, что дорого как память, а все прочее — за борт. Через пятнадцать минут соберите всех в гостиной. Я побеседую с ними.

Персер кивнул и ушел, а Дон повернулся к остальным.

— Обеденные столы, кресла, большинство кухонного оборудования, посуда, — загибая пальцы, перечислял Курикка. — Все мороженое мясо. Нам нужна только вода, тогда мы продержимся на дегидрированном пайке.

— Отличная идея. Следующий?

Предложения посыпались градом: ковры и украшения, лестничные перила, мебель, осветительные приборы и запчасти. Список рос, но оставался один, но очень значительный пункт.

— Груз, — напомнил Дон. — Что с ним будем делать? Курикка покачал головой.

— Ничего мы с ним не поделаем, а жаль: ведь там тяжелое оборудование и контейнеры с одеждой, без которой можно обойтись. К сожалению, все контейнеры намертво прикреплены к полу специальными отстреливающимися замками. Я мог бы изготовить что-то вроде ключа к ним, но на это нужно время, дня два, по крайней мере.

— Для нас это слишком долго. Пусть груз остается, а все, что можно убрать — за борт.

Экипаж приступил к работе, а Дон без воодушевления направился в гостиную, ясно представляя, какой его ждет прием. И не ошибся. Все сто двенадцать пассажиров были в самом гадком расположении духа. Обращаясь к ним, Дону пришлось перейти на крик, тем более, что экипаж уже начал выносить столы. Он объяснил пассажирам, в какое трудное положение они попали, и объявил, что сейчас жизненно важно облегчить корабль. Как только он сказал про багаж, ропот усилился.

— Вы не можете меня заставить, не имеете права! — вопила стареющая матрона. Ее поддержали и другие пассажиры. Дождавшись, когда вопли протеста немного утихнут, Дон сказал:

— Очень сожалею, если кажусь вам самодуром, но вот вам слово офицера — другого выхода нет. И это не мое решение. Как вы знаете, я врач, и пост капитана корабля занимаю только потому, что все остальные офицеры погибли. Мы связались с Марсом, и они одобрили наше решение.

Раздались новые крики, но Дону удалось усмирить их.

— Я — капитан, и это мой приказ. Вы оставите при себе только самое необходимое, остальное через полчаса принесете к шлюзу. От этого зависит ваша жизнь.

Пассажиры разошлись с большой неохотой, и Дон с грустью усмехнулся, подумав, что общественный рейтинг его здорово упал. Но он должен спасти их жизни, хотят они этого или нет.

К Дону подошел один из оставшихся пассажиров, высокий худой мужчина с небольшими усиками. Дон уже встречался с ним, но не помнил, по какому поводу. Пассажир представился:

— Капитан, меня зовут Дойль. Я — секретарь генерала Бриггса. — Чем могу помочь?

— Не столько мне, сэр, сколько генералу, — улыбнулся Дойл, не обращая внимания на холодность приема. — Он хотел бы с вами поговорить.

Дон вспомнил, что сам обещал поговорить с Бриггсом, и решил, что более удобного момента не найти.

— Отлично. Я иду с вами.

— Спасибо, сэр. Генерал будет очень благодарен вам за это. Захватив из рубки ключ, они отправились в помещение, отведенное под гауптвахту. Генерал поднялся им навстречу.

— Капитан, я рад, что вы пришли, — сказал он.

— Вы хотели поговорить со мной, генерал?

— Да, если вы уделите мне несколько минут. Сначала я хочу принести извинения за инцидент в моей каюте. Конечно же, я подчинился приказу и выбросил все сигареты, однако забыл про пачку в кармане и по рассеянности закурил. Это и вызвало пожар. Я очень сожалею…

— Мы тоже, генерал.

— Уверен в этом. А теперь позвольте задать вопрос: сколько времени продлится мой арест? Разумеется, ваши действия были справедливы, я не протестую, но думаю, что меру наказания можно изменить.

Дон очень нуждался в поддержке пассажиров, а если на его стороне будет Бриггс, это здорово поможет ему, тем более, что гнев генерала остыл и он раскаялся. Дон подумал и решил, что держать Бриггса под замком не имеет смысла.

— Генерал Бриггс, вы свободны. Это была всего лишь временная мера, пока мы выясняли причину пожара, а вовсе не наказание.

— Вы очень добры, — ответил генерал, но эти слова прозвучали сухо и формально, в них не было ни следа прежней теплоты. Они тотчас же вышли.

Глядя им вслед, Дон мучительно вспоминал что-то. О чем говорил ему тогда один из космонавтов? Пожалуй, с этой сигаретой еще не все ясно. Что ж, теперь это было не важно: даже если генерал погрешил против истины, чтобы избежать дальнейшего заключения, решение принято и инцидент исчерпан. Дону нужно было думать о корабле.