Миллионер для фотографа

Ну да, с ним-то все понятно – это же лучшая Колина тактика, он, по совместительству являясь преподавателем танцев, кайфует от такого расклада, когда все глаза прикованы к тому, что демонстрируется. Но Жан, будучи по другую сторону, не привык быть в центре внимания. Ему оно приятно после, в виде восторженных реакций на результат. Тем более, у него ни разу не было партнеров с детьми – как себя вести теперь? «Привет, я Жан, и мы с твоим папой…» Ужас. Ужас-ужас-ужас! И все же, не без влияния Колиных наставлений, в субботу днем Жан все равно обнаруживает себя выходящим из такси с кофром для фотика под мышкой и гремящей на каждом шагу коробкой с нардами – под другой.

«Потому что нарды – лучший подарок для мужчины, даже если он ребенок», – заверила его бабушка, присовывая заботливо купленную в ближайшем ларьке коробку.

Нарды простые, не сувенирные и пестрые. Там, наверное, будет много других дорогих подарков. И вообще, с каких это пор фотограф должен что-то дарить клиентам? Даже хочется «забыть» их в такси, но перед бабушкой Ачик не удобно, и поэтому, стараясь ничего не уронить, в дверной звонок на воротах частного дома, куда его привез таксист по навигатору, спустя мучительно долгие минуты раздумий Жан нажимает носом.

– А я все думал, чем ты стучать будешь. Помочь?

Широкая тень вырастает на блестящей двери, и Жан замирает. Ну конечно, кто же еще это может быть! Кажется, мгновенно заржавевшая шея сейчас даст предательского скрипа, но Жан все равно делает усилие и поворачивает голову на голос, едва ее не запрокинув, и встречается с серьезным взглядом.

– Привет, – говорит Руслан мягко.

– Привет, – нервно сглатывает Жан.

– Тут, вообще-то, открыто, – Руслан улыбается, придвигаясь к нему до мурашек близко и протягивая руку, чтобы нажать на ручку калитки. – Да, я здесь. Я же сказал, что сегодня меня в офисе уже не будет… Ну перенеси. Не знаю, придумай что-нибудь, Кать! Не забудь внести в мой гугл-календарь. Сегодня суббота, у меня важное мероприятие, я уже никак не могу вернуться. Подождет их контракт до понедельника!

Жан, все это время пялившийся глаза в глаза на героя своих кинолент для взрослых, только теперь замечает в его ушах эйрподсы. А Руслан, тоже смотрящий неотрывно, словно схватив этим взглядом за самое чувствительное место пониже пупка, все так же продолжает явно рабочий разговор и кивком на дверь наконец показывает Жану просочиться внутрь. Едва не роняя свои баулы, Жан поскальзывается на мокрой после осеннего дождя дорожке.

– Жан, осторожно, – мгновенно реагирует Руслан, слегка придерживая его за локоть.

Жан, смущенный больше от того, что его имя прозвучало так неожиданно и таким заботливым голосом из тех самых флэшбеков, бубнит слова благодарности, и дальше несколько метров до входа они шагают молча, а затем, встретившись с хозяйкой, растворяются внутри большого дома.

Детский день рождения, детский, – повторяет Жан в уме как мантру. И надо быть осторожным, это точно. Очень-очень осторожным! Просто сделать свою работу, показать Руслану, что он профи, и уйти. Не хватало еще и здесь наповторять тех же ошибок, что и на каждом празднике, где есть алкоголь, музыка и чужое счастье, которое так хочется себе.

Глава 7. Фишки в домике

Свои детские дни рождения Жан помнит очень смутно, поскольку они мало отличались от юбилеев взрослых, свадеб, встреч дальних родственников и прочих торжеств. Во всех случаях столы, вынесенные во двор, ломились от еды, гудела музыка, бабушка Ачик, тогда еще без радикулита и вполне себе даже не ягодка, а целая хурма, выплясывала перед хлопающими в ладони дядьями Жана замысловатые народные танцы, и куча загорелых младших родственников бегала туда-сюда с конфетами в карманах. Следом за детьми носились собаки, ошалевая от счастья, кто-то из сопливых двоюродных братьев в чистом новом костюмчике падал в пыль у забора, раздирал коленку вместе со штаниной, получал от матери, ревел, и на время беготня затихала. Чтобы через час-другой, когда взрослые возьмутся за третий кувшин вина из погребка дяди Геворка, француза не по рождению, но по таланту к виноделию, возобновиться с новой силой.

Маленький Жан, смотря на эти кувшины, всегда морщился, как от кислого – вспоминались падающие с крыши беседки жуки-вонючки, и ладно бы они просто падали, но не прямо же в бадью с виноградом, который потом давили руками и ногами. Жан тоже давил, когда его отправляли в гости к дяде Геворку, и от ощущения упругих мокрых штук, лопающихся под ступнями, передергивало каждый раз, как он это вспоминал.