Миллионер для фотографа

– Какой ужас! Бедный ребенок!

Руслан проглатывает раздражение. Именно поэтому он так редко упоминает брата при посторонних – максимум, что можно от них получить, это абсолютно ненужную жалость. Даже с Кариной о Мише никогда нормально не получается – им обоим слишком тяжело, несмотря на общее прошлое. Слишком много времени прошло, чтобы, как в студенчестве, доверить друг другу все свои «больки», как любит говорить Карина. Молчать, не замечая слона в комнате, как-то привычнее и безопаснее.

От мамочки он отбивается, хоть и с трудом, испытывая досаду – за то время, пока он был занят этим, план мог пойти по одному месту, которое он не особо любит ни в постели, ни в делах.

– Я чуть было не решил, что это мама Никиты, – произносит он, оглядываясь с опаской – вдруг незнакомка еще питает надежды на счет бездетного мужчины без кольца на пальце. – Пока ты не пришел.

– Рыбникова? – несмотря на всю сообразительность, Федя на удочку клюнул. – Ты что, он белобрысый, как мышь, а эта на цыганку похожа, проверь карманы. Никиту в прошлом году мама забирала, а сейчас она на работе. Он сам домой ездит, на автобусе.

– Так, может, подвезем его? Он давно ушел?

– Да никуда он не ушел, вон, шнурки завязывает.

Руслан смотрит туда, куда указывает Федя, и видит долговязого пацана в дутой куртке со светоотражающими полосами. Из-под шапки торчат светлые волосы, на носу царапина. Знакомство с Рыбниковым занимает минуту («Привет, я Руслан, дядя Федора, мы едем в сторону твоего дома, давай с нами?»), еще минута уходит на то, чтобы убедить его поехать с ними (Федя скучающе смотрит в пространство, показывая, что это не его идея), пять – на созвон с матерью этого Никиты и объяснение ситуации, благо Рыбникова-старшая прекрасно осведомлена о недавней драке своего чада, а потом еще несколько – на то, чтобы доказать, что ребятам нужно поесть.

– Я же обещал пиццу за пятерку по контрольной, – говорит Руслан, и Никита презрительно фыркает.

– Да? – спрашивает Федя с сомнением.

– Да. Твоей маме обещал, спроси у нее. Но она сегодня занята, мы ей привезем тоже, а сами съедим в «Неваляшке», потому что я умираю с голоду. Никита, ты же пиццу любишь?

– Только если без ананасов, – отвечает тот, и фыркает с презрением уже Федя.

– Как скажете.

На пятом этаже «Неваляшки», торгового центра, название которого Руслана всегда подбешивало, – может, потому что раньше была в ходу одноименная марка презервативов, – где детская игровая зона соседствует с фудкортом, они с комфортом размещаются за столиком с угловым диваном. Поначалу Руслан чувствует себя неуверенно, поскольку оба пацана пялятся в телефоны и делают вид, что им все это не интересно, но потом, глянув на бутылку газировки, вспоминает про новый Федин проект:

– А вы знаете, что будут делать из переработанных крышечек?

Лекция про производство дыроколов и кошачьих туалетов затягивается минут на десять, пока готовят пиццу, главное, что у Руслана получается отвлечь пацанов от телефонов, а потом дело идет легче: Никита дает Феде жвачку со вкусом колы, а Федя говорит, что у того стремная царапина на носу.

– Это наша британская кошка Тася, она дура, – поясняет Никита, а Федя, откусывая от куска пиццы, говорит, что все британские кошки дуры.

Потом они болтают между собой сами, а Руслан просматривает рабочие имейлы в смартфоне и думает – вот бы у взрослых все было так просто. Толку быть взрослым и серьезным, если не можешь заводить друзей, всего лишь поделившись жвачкой?

Глава 6. Стадия путешествий

На вторую неделю к пребыванию бабушки Ачик в своей квартире Жан практически приспосабливается. Практически – потому что у него все-таки есть от нее такие секреты, которые не утащишь с собой на работу. Радует лишь, что бабушка уезжает в клинику стабильно в восемь, когда сам Жан еще дрыхнет, балансируя на краешке кровати в позе эмбриона, и после трех тщетных побудок и хлопка входной двери он позволяет себе наконец-то расслабиться. Стыдно, как в юности, тайком и по десять раз проверяя, точно ли он заперся в ванной.

На плите – уже привычный сытный омлет в лаваше, на столе – заварник с душистым чаем на травах, в ванной – его трусы, заботливо развешанные на сушителе, словно говорящие Жану бабушкиным голосом о несамостоятельности. Ну уж трусы-то можно было не трогать! Хотя с другой стороны, с бабушкой квартира словно наполнилась жизнью, и возвращаться в нее, зная, что тебя ждут с пирогами и вареньем, приятно. Телевизора у Жана нет, поэтому по вечерам, дождавшись его с работы, бабушка Ачик уходит часа на два к новообретенной подружке-соседке смотреть сериалы. Иногда Жан включает ей что-нибудь на ноуте. И иногда они разговаривают на странные темы, суть которых не всегда ясна. Как будто бабушка Ачик знает то, чего даже сам Жан еще не знает. Вот как сегодня, стоит ему переступить порог квартиры, она, всего лишь глянув на него с порога, выдает:

– Ну что же ты, Джано, опять без пахлавы остался!

– Ты о чем, нани? Ты пахлаву купила?

– Да нет же, глупый. Муку ты молол, а пахлаву все равно другой съел!