Милое дитя

А вот многочисленные постеры, которыми были оклеены стены, давно отправились в переработку. Фотографии и пробковая доска с пестрой коллекцией моментальных снимков и концертных билетов – все убрано. Как и одежда, висевшая когда-то в шкафу. Карин в своем стремлении устроить здесь комнату для гостей – или хотя бы избавиться от призраков прошлого – обновила комод и постелила новый коврик перед кроватью. И заодно заменила шторы и поставила на подоконник белую орхидею в горшке, за которой теперь ухаживает.

Ханна неуверенно прошла в центр комнаты и огляделась.

– Очень большая. – Вернулась к двери и принялась измерять комнату, приставляя одну стопу к другой, пятка к носку, правую-левую. – Двадцать восемь шажков, – сосчитала она, достигнув противоположной стены.

– Тебе здесь нравится? – спросил я с надеждой, но Ханна лишь пожала плечами.

Я взялся показать ей письменный стол. Пожалуй, в этот момент я был похож на отчаявшегося продавца в магазине мебели, который за весь день так ничего и не продал.

– Посмотри! Замечательное место, чтобы заниматься. И стул очень удобный. Хочешь испробовать? Давай, присядь. А вот здесь, взгляни! Мы уже купили тебе альбом и карандаши, а если хочешь, завтра купим тебе книг. Или Карин, то есть твоя бабушка, посмотрит в подвале; может, в каком-то из ящиков найдутся школьные учебники мамы, и тогда…

– Маттиас, – прервала меня Карин и жестом подозвала к себе. – Дай ей немного освоиться.

Я вздохнул, однако последовал указанию и встал рядом с ней.

– И о чем ты только думал? – прошипела Карин.

Сказать Ханне, что я привезу ее домой, имела она в виду. При этом самым разочарованным остался именно я.

– Звезды, – неожиданно проговорила Ханна.

Она стояла возле кровати, запрокинув голову, и улыбалась. Эта улыбка придала мне уверенности.

– Да. Твоей маме очень хотелось собственное звездное небо, вот мы и обклеили потолок. Карин, выключи свет.

Поскольку в комнате Лены ставни тоже были опущены, стоило щелкнуть выключателем, как зажглись звезды. Целое море неоново-зеленых звезд, больших и маленьких, комет с хвостами и без.

– У нас дома мама тоже сделала мне звездное небо. Только краска от восковых карандашей не светится.

– Мама нарисовала тебе звезды?

Теплое чувство переполнило мое сердце, разверстая грудь вновь сомкнулась. Какой чудесной, любящей матерью оказалась моя Ленхен…

– Да, на кровати Йонатана, с нижней стороны. Когда я лежу в постели, достаточно протянуть руку, и можно коснуться звезд. И они все равно красивые, хоть и не светятся. Зато разных цветов – синие, красные, зеленые… Только желтый плохо видно на досках, но я-то знаю, что они там есть.

– А может, хочешь переночевать сегодня в этой комнате? Под звездами твоей мамы?

Ханна ничего не сказала, но через приоткрытую дверь в комнату проникал свет из коридора, и я увидел, как она кивнула. Я решил уже, что вот он, момент единения, момент, который стянет ненадежные узы. Звезды на потолке, оставленные Леной в качестве символа. Звезды, которые на свой лад, без лишних слов, должны были показать, что теперь это и ее дом тоже.

Но я заблуждался. За ужином Ханна спросила:

– А сколько мне нужно здесь пробыть? Скоро мне можно будет вернуться домой?

Я снова понадеялся на Карин, но в этот раз и она ничего не смогла придумать. Пришлось пробовать самому:

– Ханна, полиция опечатала хижину. Наклеила на дверь ленту, которая означает, что входить внутрь запрещено.

Ханна опустила хлеб с маслом, от которого успела пару раз откусить.

– Навсегда?

– Думаю, что так.

– Но почему?

– Ханна… – начал я, хоть и не представлял, что хочу ей сказать, но меня прервала Карин:

– Потому что там произошло кое-что плохое.

Я внутренне сжался и бросил на Карин предостерегающий взгляд. Ханна, вероятно, еще не понимала, что произошло в хижине, и, на мой взгляд, вводить ее в курс дела должны были специалисты. И тот факт, что они до сих пор в этом не преуспели, лишний раз показывал, как осторожно следовало с ней обращаться. Но высказывать подобное при Карин я, конечно же, не стал. Она тотчас напомнила бы, как часто я в последнее время называл этих специалистов бездарными идиотами.

Однако, к моему изумлению, Ханна сразу кивнула.

– Думаю, Йонатан все равно не сумел вычистить все пятна с ковра.

Карин с шумом втянула воздух.

– Только нам все равно нужно съездить туда, дедушка. Там осталась Фройляйн Тинки. А она ведь еще не знает, что мы больше не живем в хижине.

– Съездим, Ханна, обязательно, – ответил я и заработал предостерегающий взгляд от Карин.

Хочу быть уверенным, что Ханна почувствует себя здесь как дома. Что все в конечном счете наладится. И все-таки этой ночью мне не спится. Не желаю придавать какое-либо значение слабому, гложущему сомнению. Нельзя, чтобы Карин в итоге оказалась права, усомнившись, что мы сможем стать семьей. Снова стать семьей, как раньше… За этими мыслями я, вероятно, все же задремал.