Милосердие в тебе (СИ)

А сейчас её горло сжимается так, что трудно дышать и слезы подступают к глазам. Она не знала, кого ненавидела в эту секунду больше — себя или его? В том не было его вины, и ей становилось тошно, когда она осознавала собственную глупость.

Не в силах терпеть переполняющую её бурю эмоций, она резко встала из-за стола.

— В чём ты хочешь обвинить меня? — голос его звучал спокойно, будто бы слова девушки не произвели на него никакого впечатления, — Элисон, присядь, пожалуйста.

— Почему Вы сразу не признались мне?

— Разве я что-то скрывал от тебя? — он отложил столовые приборы в сторону, — Разве лгал я тебе? Верно, — с губ его сорвался прерывистый вздох, — Поэтому я повторюсь: в чём ты хочешь меня обвинить?

— Вы… — она сглотнула, не зная, что ответить, — Айзек умер по Вашей вине.

— Если и есть моя вина в смерти Айзека, то лишь косвенная. Виктор несёт ещё большую ответственность за случившееся.

— Не смейте произносить его имя!

— Конечно, благородный лорд Бадлмер, — с особым цинизмом протянул мужчину, поджав тонкие губы, — Справедливый, рыцарственный лорд Балдмер. Полагаю, что Хайвэл упустил одну маленькую деталь, моя дорогая. Совсем ничтожную… Виктор был основателем движения и главным вестником Идеи.

— Но он отказался от бесчеловечной теории, в отличие от Вас, — голос её с каждым словом становился все тише и она сама начинала сомневаться в своих словах, — А вы… я хочу, чтобы вы оставили этот народ в покое или…

— Я не сдался в отличие от него. Я посвятил этой идее всю свою жизнь и ты действительно думаешь, что твоё «или» способно изменить моё решение?

Вдруг у аристократки закружилась голова и она вернулась за стол, сама не зная чего желает больше: прекратить разговор прямо сейчас или разрешить столь неприятную ей тему окончательно.

— Я прошу Вас оставить этих людей в покое. И оставить вовсе не значит сдаться. Я молю Вас отступить, просто уйти от столь свирепой идеи. Вы переступили черту, но пока не в силах осознать, что всё имеет последствия. Разве смерть моего милого брата не было предупреждением? Разве не от того бежал мой отец? И разве Вы сами не чувствуете тревогу, не преследует ли Вас неведомое предчувствие? Поймите же я люблю Вас, быть может, кажется лишь мне, что люблю. Но я не смогу разделить Ваши грехи, я не посмею делить с Вами свою жизнь, зная о вещах, что Вы делаете, покидая усадьбу. Вы несёте с собой смерть и смерть эта однажды настигнет Вас. Я не смогу разделять Вашу вину, как это положено супруге, поэтому я прошу Вас отступить.

— Ты ставишь меня перед выбором? — худощавое лицо его скривилось, не желая верить в происходящее, — Ты хочешь услышать правду? Правду, которую скрывают от тебя?

Элисон лишь молча кивнула, пряча свой взгляд. Клод видел, что девушке вовсе уже не нужен ответ — она знает его наперёд. Оттого лицо её побагровело, а в висках застучала кровь. Он не видел того, но юная особа крепко сжимала лезвие ножа в руке. Она слишком привыкла наносить своему телу увечья и ужасно боялась, что кто-то заметит шрамы, синяки на её теле. Брюнетка была слишком эмоциональна, и когда переживания овладевали ей, в голову вбивалась идея, что несовладание с собственными чувствами сведёт её с ума. Физическая боль помогала справиться с душевным беспокойством, хотя имела себе цену.

Ей захотелось вскрикнуть, когда к ней пришло осознание, что порез был слишком глубокий, но она лишь плотно сжала губы и выпустила лезвие из ладони.

— Боже, ты также глупа, как и твой отец! Полагаю, Хайвэл не рассказал правду о смерти Виктора? Верно, не рассказал. Он не был болен, не умер он от преклонного возраста или по воле божьей, он покончил с собой из-за своей же глупости.

— Как вы смеете такое говорить?!

— Он предал свою идею, оставил совсем юного сына с тяжелобольной Элизабет и уж совершенно не думал о тебе или Айзеке…

Фролло резко оборвал свою речь, осознавая, что уже наговорил лишнего, в чём и убедился, когда взглянул на супругу. Она вся дрожала, а лицо её менялось до неузнаваемости, горечь, смешанная с глубоким разочарованием и злобой, искрилась в совсем ещё юных чертах. Глаза её сжимались не в силах лицезреть собственную беспомощность.

Девушка даже перестала дышать. Ей казалось, что если посмеет она вздохнуть, то непременно задохнётся отравленным и угнетающим сознание воздухом.

Она посмела раскрыть глаза, когда ощутила совсем холодные ладони на своих плечах.

— Замолчите же!

— Элисон, послушай меня, Бог свидетель, что я не искал в тебе ничего, кроме тебя самой. Я поклялся принять тебя со всеми недостатками, поклялся в любви к тебе, поклялся забыть все, что было позади тебя и после всего, что я дал тебе, ты хочешь уйти?

Мужчина ещё сильнее прижал девушку к себе, надеясь, что та успокоится. Но она продолжала дёргаться и бить маленькими кулачками по его груди. Она старалась оттолкнуть его, но, наверное, даже стену сдвинуть было легче.

— Замолчите! Я не хочу видеть Вас! Я не хочу слышать Ваш голос!

— Ты дала слово перед Богом, ты обязана принять меня!

— Тогда я отказываюсь от своей клятвы!