Милый Эп

— А что, неправильно рассуждаю? — возмутился Шулин. — Вот ты мечешься, а я жизнь свою уже до половины рассчитал! Да-да!.. Удрать из деревни — раз! Удрал. Закончить десятилетку в городе — два! Заканчиваю! Поступить на охотоведа или на геолога — три! И поступлю — кровь из носа! Пусть тятьки и дядьки с колунами бегают и шумят — я вылезу!

— Молодец!

— А чего улыбаешься?

— Да так.

Авге нравилось говорить, что он удрал из деревни. Но ведь удрать, значит, от плохого и без оглядки, а Шулин, по-моему, спит и во сне видит свою Черемшанку. И чуть в разговоре коснешься деревни, он вздрагивает, как стрелка компаса близ магнита. Как-то мы ходили на почту за его посылкой, так Авга раз пять подносил ее к носу и затяжно принюхивался — родные запахи. Так что едва ли это сладкое бегство.

И я спросил:

— А не зря ли ты удрал?

— Не зря. Для меня попасть в институт — это все равно что на луну, — пояснил Шулин. — Стартовать из деревни пороху не хватит, да и притяжение там здоровое. А город вроде промежуточной станции: заправлюсь — и дальше. Вот я и заправляюсь сейчас. Нет, Эп, расчет верный!

— Ну, Циолковский!

— Только так!

— А ведь и у меня кое-какие расчеты своего будущего есть, — скромно проговорил я.

— Да уж поди! Голова-то у тебя — дай бог! — важно согласился Шулин, нажал кнопку на косяке, и за стеной, в моей комнате, зажужжал зуммер — так мама вызывала меня на кухню. — Видишь?.. Чудо-юдо, рыба-кит! А ты бзыкаешь!.. Вот это мне и непонятно. Не-ет, я не отговариваю, я так… сравниваю.

Телефон опять дзинькнул. Мёбиус ответил, что дома никого нет, а я, спохватившись, что это же отец может звонить за чем-нибудь срочным и важным, выскочил и перещелкнул тумблер на «in»[5].

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Васька Забровский все же позвонил, около пяти.

— Эп?.. Как дела?

— По последнему слову техники!

— То есть?

— Да вот оделся, иду к Светлане Петровне извиняться. Одобряешь, комсорг?

— А ты без одобрения иди.

— Ну, и пошел.

— Ну, и ступай. Помнишь, где она живет?

— Помню.

— Ну, привет.

— А чего звонил?

— Да так.

— Ну, привет!

Хитер Забор — так! Так, по словам Шулина, и чирей не садится. Хотел ведь взять меня за жабры!.. Наш комсорг был хорош тем, что никогда не поднимал паники, как дура Пичкова из восьмого «а». Он просто появлялся в нужный момент, внедрял в тебя свой магический взгляд и спрашивал, что ты теперь намерен делать. Если ты не знал, он советовал и — безошибочно!

А я, действительно, стоял одетый и, действительно, собирался идти к Светлане Петровне извиняться. Нет, не ради будущей пользы, не ради исправления двоек по английскому, на что намекал Авга, а для того, чтобы снять с нашей общей семейной души, которая вдруг попала в тиски, лишний грех и чтобы снять лишнюю тяжесть с души Светланы Петровны.

Я собирался к учительнице, как в церковь.

Светлана Петровна жила за парком культуры, в нескольких остановках. Если соединить ее дом, школу и мой дом, то получится равносторонний треугольник. Как это ни странно, но класса до шестого учителя казались мне почти роботами — я не видел, чтобы они ели, пили, приходили в школу, уходили из школы, они вроде были такими же школьными принадлежностями, как доски, парты и столы. Помню, как я однажды удивился, застав в буфете жующего бутерброд физрука. Это было прямо открытие! Дальше — больше. Весной прошлого года кто-то из девчонок пустил слух, что нашу англичанку встречает после уроков у ворот симпатичный офицер. Мы возмутились и решили отпугнуть этого офицеришку. И вот стаей человек в пятнадцать, выждав момент, мы двинулись следом за парочкой. Мы кричали, свистели, хохотали. Мы рассчитывали, что при виде такой банды офицер бросит Светлану Петровну и удерет, но он только с улыбкой оглядывался. У деревянного двухэтажного дома за парком культуры они простились. Светлана Петровна исчезла в подъезде, офицер сделал нам ручкой и ушел. На второй день маневр повторили, но на полпути офицер выпустил вдруг локоть Светланы Петровны и стремительно направился к нам. Мы опешили, потом с криками прыснули кто куда. На этом преследования оборвали, но на Спинсту разозлились за предательство и из протеста наполучали кучу двоек. Светлана Петровна испугалась, срочно вышла замуж за этого офицера, и мы потихоньку успокоились.

До парка культуры я доехал трамваем, а там пятиминутная ходьба, поворот и — вот он, тот двухэтажный деревянный дом, возле которого Светлана Петровна и офицер прощались. А может быть, она после свадьбы перебралась куда-нибудь? Хоть бы перебралась! Или хоть бы дома никого не оказалось! Несмотря на всю решимость, с какой я шел, мне было неловко и стыдно. Впереди на снегу я заметил синий конфетный фантик и загадал, что если попаду на него ногой, нарочно не подстраивая шагов, то все будет хорошо. И попал! Но тут же усмехнулся, разоблачив свое гадание, — ноги ведь сами подстроились. Произошла мгновенная реакция: глаза увидели, мозг рассчитал и дал команду ногам — попасть. И те попали. Человек — еще тот ли компьютер! И если уж гадать, то на чем-то от тебя не зависящем.