Милый яд

Я высунул язык, чтобы их слизнуть. И едва заметил Терри, когда он проскользнул в комнату. Он поставил стакан воды на тумбу и вышел, со щелчком закрыв за собой дверь.

Я крепче сжал книгу, читая быстрее.

На самом деле Уилсон преподавал историю искусств в шестом классе. Я воспользовался запиской, чтобы прогулять пять из шести занятий в тот день, каким-то образом оказавшись перед клиникой Этого Мудака. Я забрел в больницу и через смотровое окно, соединенное с операционной, наблюдал, как мой брат разрезал какую-то женщину. Он вытащил из нее ребенка. Тот плакал. Пинался. Визжал. Вынужден признать, у этого засранца были свои моменты. Если бы он просто спросил меня, не хочу ли я переехать к нему, вместо того чтобы принуждать меня к этому, возможно, мы бы не оказались в такой переделке.

Вот что касается моего брата. Он прирожденный воспитатель. Отправляет меня в лучшие школы, заставляет есть питательные блюда, которые на вкус как картон, и связывается с Мартой Стюарт-младшей просто ради мелкого меня. Но он никогда не получал столько любви, сколько отдавал сам. Безусловно. Не ожидая ни черта взамен. Однажды это случится, и он не будет знать, как реагировать. Даже не пытаясь, этот засранец погубит женщину, которую полюбит.

Я раскрыл страницы и заставил себя дочитать. Даже несмотря на то, что это было чертовски больно. И когда я закончил, от меня не осталось ничего, кроме костей, плоти и крови.

Я растянулся на деревянных досках, ослабевший и измученный.

Чарли поцеловала Келлана. Поправка: Чарли поцеловала Келлана, и он написал об этом целую книгу. Назвал ее в честь вкуса того поцелуя. Увековечил ее в том же гробу, в котором запер свою душу.

И, прежде всего, он подарил им счастливый конец.

Глава восемьдесят шестая

= Тейт =

Мое оправдание за появление в квартире Чарли состояло в том, что я вернул «Милый Яд», и не более того.

Я знал, что, обращаясь с ней как с публичной библиотекой, веду себя как человек с уровнем развития как у карандаша – у нее ведь и так был экземпляр книги. И все же я пришел на автопилоте. Понесся к обрыву, как истинный неудачник.

Лия стояла в коридоре, ключи болтались у нее на кончиках пальцев. Она окинула меня взглядом, который, без сомнения, отличался от того, с которым она встретила меня первый раз.

Я так и не переодел порванную рубашку. На брюках красовались пятна от съеденного ужина.

А еще от меня, наверное, воняло.

Она вставила ключ в замок и повернулась ко мне.

– Лотти на игровой площадке.

Пусть это будет метафора, придурок. Поскольку ты сейчас, по-видимому, испытываешь чувства к ребенку.

– Итак, теперь она Лотти.

– Да. Спасибо за то, что вразумил, – она скрестила руки на груди. – Но это не оправдывает тот ад, через который ты заставил ее пройти.

– Она тебе рассказала?

– Нет. Ты сам только что это сделал. Она как раз велела мне не беспокоиться. Не хотела меня обременять. Вот такая уж Лотти по натуре. Сперва всегда думает о других.

Лия выстукивала хаотичный ритм удобной туфлей. На ней была туника с воротником. Что-то вроде рабочей униформы, предположил я. Шла на работу, которую никогда не хотела, как однажды упомянула Чарли.

Каждая жертва, которую приносит человек, прокладывает путь для следующей. Пока они не даются так легко, что больше не считаются жертвами. Я знал, потому что то же самое было у меня с Келом.

Лия вздохнула.

– Поскольку во время нашего последнего разговора ты дал непрошеный совет, теперь моя очередь. Если не можешь взять себя в руки и не можешь должным образом обращаться с Лотти, не води ее за нос. Она пережила столько боли и страданий, что их хватит на всю жизнь, и будь я проклята, если ты добавишь к ним еще и это.

Она повернула дверную ручку, проскользнув в квартиру прежде, чем я успел ответить. Я сбежал оттуда со всех ног.

По дороге на игровую площадку Галилео я принял два неоспоримых факта:

Келлан заявил права на Чарли в книге «Милый Яд».