Милый яд

– Ты хочешь знать, что я почувствовала после того, как он повел меня посмотреть на Берлинскую стену, привел в ресторан и попросил стать его девушкой? Как будто… будто я не… – она показала на свое лицо, скривив губы в отвращении. – Как будто я особенная. Как будто я красивая. Поверить не могу, что была настолько глупа и даже подумывала сказать «да».

– Он отвел тебя посмотреть на Берлинскую стену? – мое сердце пустилось в пляс. Я просто хотела, чтобы Лия жила. По-настоящему жила.

Она уставилась на что-то у меня за спиной. Может быть, смотрела в никуда.

– Он привел меня к фрагменту Берлинской стены в Саду скульптур Организации Объединенных Наций и поставил в центр перед фреской.

Я знала, где это. Мужчина и женщина, обнимающиеся через стену. Я нутром чуяла, почему Джона привел ее туда.

– Он хотел, чтобы ты увидела, какой может быть трагедия – прекрасной и прославленной.

– Боль и шрамы – это броня, которую носит красота. Вот что он сказал, – она усмехнулась. – Что за чушь собачья.

– Он прав. И, очевидно, много думал о сегодняшнем дне. Ты должна дать ему шанс.

– Ты отняла у меня право выбора. Побежав к Джоне и попросив его пожалеть меня, вытащив на свидание, ты лишила меня возможности встречаться с ним самостоятельно.

– Он и так хотел с тобой встречаться.

– Да? Что ж, я уже пожертвовала своим лицом ради тебя. От своей свободы отказываться я не стану. – Она ворвалась в свою комнату и остановилась на пороге, добавив: – Я не твоя подруга, Шарлотта. Я не выбирала, чтобы ты была в моей жизни. По крайней мере, позволь мне выбрать других людей в моей жизни.

Чертовски больно. Ее слова задели. Но Лия права. Мы не друзья. Мы сестры. Соединенные ударом судьбы. Несчастьем. Вот красная нить, связывающая меня с ней. Мы не выбирали одну и ту же кровь, точно так же, как я не просила ее бежать сквозь огонь, чтобы спасти меня, а она не просила, чтобы ее поставили перед выбором. Иногда слова сестры задевали так сильно, что мне хотелось уйти от нее. Навсегда. И тогда я вспоминала, почему она меня ненавидит.

Лия захлопнула за собой дверь, зная, что я не последую за ней. Я никогда не была в комнате Лии после Ночи. Не после того, как мы переехали в Бронкс. Не тогда, когда мы переехали. После пожара я взяла за правило никогда больше не вторгаться в личное пространство Лии.

Ну, не в этот раз.

Моя рука нащупала дверную ручку. Я повернула ее, сердце стучало в груди, как отбойный молоток. Я могла бы умереть от сердечного приступа. Но сделала шаг внутрь. Меня встретила полнейшая тишина. Думаю, мы обе были потрясены и молчали. Я даже забыла, что хотела сказать.

– Ты в моей комнате, – прошептала Лия.

Я закрыла глаза, вдыхая знакомый аромат масла цитронеллы и белья. Здесь пахло так же, как в ее комнате девять лет назад. Другое место. Один и тот же человек. Она еще здесь. За нее стоит бороться.

– Я люблю тебя, Лия, – я уставилась на нее. Лия присела на край кровати, как будто желая сократить свое существование настолько, насколько это возможно для человека. – И, поскольку я люблю тебя, ты можешь говорить все гадости, какие захочешь, и я всегда буду рядом. Всегда.

Похожи ли наши отношения на отношения между Тейтом и Келланом? Благие намерения и плохая реализация. Трагедия и разбитое сердце. Любовь и ненависть. Слеза скатилась по моей щеке. Я позволила ей упасть на ковер, а потом стерла след от нее.

– Убирайся из моей жизни, Шарлотта, – но в словах не было пылкости. Она просто устала. Чертовски сильно устала от всего этого.

Я вздохнула и повернулась к выходу, но вдруг кое-что заметила. Грандиозные петли и плотные линии. Знакомый почерк Келлана. Надпись чернилами на конверте, засунутом между книжной полкой и руководством по красоте, как скрыть шрамы. Я нырнула вперед. Схватила письмо. Прикусила язык при виде уцелевшей части Келлана, глотая горькую кровь.

– Где ты это взяла?

Лия заерзала на кровати, чуть не упав.

– Оно старое.

– Лия, где, черт возьми, ты это взяла?

– Какой-то парень приносил давным-давно. В День святого Валентина, в твой выпускной год, – она повела плечом. – Он хотел, чтобы я отдала его тебе. Я подумала, что это просто поздравительная открытка.

Я подошла к кровати, тряхнула сестру за плечи.

– Расскажи точно, что произошло.

– Что в этом особенного? – она отстранилась от меня и отползла назад, увеличивая дистанцию. – Это просто письмо от старшеклассника.

– От Келлана.

– Что?

– Парень, который дал тебе письмо. Его звали Келлан, и он покончил с собой. Той ночью.

Я никогда ей этого не рассказывала. Не хотела, чтобы она чувствовала, будто я угрожаю ее праву на трагедию. Это была моя вина, но это была и ее вина за то, что она заставила меня поверить, что я сожалею. Что, спасая меня, она разрушила себе жизнь. Что я не могу поговорить с ней о трудностях, с которыми столкнулась, из страха затмить ее.