Милый яд

Бум.

Я прикоснулась к роману, положив указательный палец на верхнюю часть корешка.

Человек с другой стороны сделал то же самое, прикоснувшись к обложке сзади. Мне пришло в голову, что он видит совершенно другие корешки и выбрал «Джейн Эйр», потому что я прикоснулась к ней, а не потому, что хотел ее прочитать. Вероятно, он даже не смог бы вытащить книгу до конца.

Я с трудом сглотнула.

Я должна развернуться и уйти. Надо же, именно мне повезло стать жертвой серийного библиотечного онаниста.

Оглядевшись, я убедилась, что здесь никого нет. Только я и этот человек.

Господи.

Я отступила назад, убрав руку с книги. По ногам и рукам бегали невидимые муравьишки.

Убирайся отсюда, Чарли.

Я развернулась, собираясь помчаться по проходу.

Наконец человек с той стороны открыл рот:

– Я должен сделать признание.

И вот так воздух, застрявший в легких, стремительно вырвался наружу. Я сразу узнала этот низкий, хрипловатый голос.

Тейт.

После передачи «Милого Яда» на мое попечение и изданий «Волшебника страны Оз» в библиотеку официально между нами все было кончено. Подытожено. У нас нет причин видеться или разговаривать. Тогда что он тут делает? И как узнал, что я буду здесь?

Я не задала ни одного из этих вопросов. Бабочки заполнили мою грудь до самой шеи, яростно порхая. Я откинулась на противоположную полку и заложила руки за спину.

– Это не кабинка для исповеди, – вышло менее уверенно, чем мне бы хотелось. Я сглотнула, почесывая шрам на запястье.

– Могла бы позволить мне эту иллюзию.

Я услышала ухмылку в его голосе – и все, мне конец. Все усилия, которые я прилагала, чтобы не думать о нем, испарились. Грань между желанием спасти его и желанием поцеловать размыта – и да, я с горечью осознала, что действительно очень хочу сейчас его поцеловать.

Тейт прав. Это действительно похоже на исповедальню с перегородкой между нами, с книгами, которые навеки сохранят этот разговор в тайне. У меня покалывало кончики пальцев.

– Тогда я готова слушать, – прошептала я.

– Я ненавижу читать.

Его слова меня задели.

Я округлила глаза.

– Ты имеешь в виду… в общем, или?..

– Книги. Стихи. Песни. Гребаные руководства ИКЕА. Чтение – не мое хобби. Никогда им не было. Думаю, у меня аллергия, за что спасибо дорогому донору спермы.

Я хотела, чтобы он перестал так называть Терри.

Хотела, чтобы он просто был благодарен, что его отец еще жив.

Он неумолимо продолжал:

– Это эффект Уильяма Форда. Какого черта мне испытывать судьбу в том, что мой отец освоил так, что запомнит весь мир? Так что на всякий случай: я никогда не читаю ради удовольствия, чтобы исключить риск желания писать самому.

Я снова начала ходить по проходу, как только мое сердцебиение вернулось к нормальному ритму. Как и Тейт. Я прощупала почву, пробежав пальцами по разделяющим нас книгам.

Он сделал то же самое.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – мой голос был хриплым и надломленным и, казалось, мне не принадлежал.

– Келлан ненавидел, что я не был в команде Терри. Он так обожал отца, что возненавидел меня за то, что я не разделял его чувства. Чем больше я пытался их разлучить, чтобы спасти Келлана, тем сильнее он меня ненавидел, и тем сильнее ненавидел меня и Терри. Когда Келлан взял дело в свои руки, никто из семейства Маркетти не выносил моего лица.

Его пальцы внезапно коснулись моих. Я втянула в себя воздух.

Ого.

Должна ли я чувствовать такое? Словно вошла в успокоительный серебристый туман? Я неуклюже пыталась сохранить нить разговора.

Тейт продолжил:

– Я так долго защищался от людей, что мне трудно принять твои добрые устремления. Особенно, когда они напоминают мне о том, как я подвел Келлана.

– Понимаю, – удивительно, но я поняла. – Так ты просишь прощения?

– А ты этого хочешь?

– Вроде того.

– Тогда это так.

– Тейт… – я сделала паузу, не зная, как продолжить. – Это нормально, что ты облажался. У всех иногда так бывает, – я подумала о себе и Лии. О том, как подвела ее. – И это нормально – прощать и себя тоже.

– Говори это себе, Чарли. Часто. И громко.

Его пальцы снова коснулись моих. Для меня это было так же, как будто у меня в груди с громким стуком упал ряд книг. Мы вместе выдохнули. Вдохнули тоже вместе. Я остановилась, когда мы дошли до конца прохода. Еще один шаг, и мы оказались бы лицом к лицу, а я не готова к тому, что этот момент закончится.

Тейт повторил за мной. Я полностью развернулась к проходу. Наши взгляды встретились за рядом книг на верхней полке. Он молча наблюдал за мной целую вечность. Это казалось основой, пьедесталом для отношений, с которыми я не была готова иметь дело.

– Перемирие? – спросил он.

– Перемирие.

– Я устал от войны.

– Я знаю, – я подавилась своими словами. – В любом случае, никто не выиграет.

Его взгляд сказал, что он знал боль, а боль знала его, и у них были преданные, нерушимые отношения. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, потому что считала себя обязанной, но ничего не вышло.