Милый яд

Большинство заметок от меня. Остальные – от претенциозного придурка из Лиги Плюща, у которого слишком много свободного времени и чрезмерно высокое мнение о себе (читай: мое будущее, если я не покончил с собой, значит, мир избежал пули). По сути, я потратил чертову уйму времени и усилий, подавая документы в Гарвард на специальные курсы, разрабатывая программу творческого письма, которую, как я знал, никогда не завершу, и все это для того, чтобы заставить профессора Мудака прочитать «Милый Яд» и сказать мне, что я не смог справиться с потерей. Бери от этого все, что пожелаешь.

– К

P.S. Этот мудак узнал, что я поступил в Гарвард, и в десяти секундах от того, чтобы купить мне новенькую машину (вероятно, «Приус», потому что он наслаждается моими вечными страданиями), и я мог ездить на учебу.

Кусочки головоломки встали на свои места. Келлану нужна была обратная связь по его книге. На самом деле он не хотел поступать в Гарвард. Знал, что так далеко не зайдет.

Я задавалась вопросом, имел ли Тейт хоть малейшее представление о том, чем занимался его брат, но это казалось маловероятным.

Мне потребовалась одна глава, чтобы понять, что книга хороша.

И я имею в виду, «Несовершенства» хороши.

Просто… Вау.

Еще четыре главы я вникала в суть книги. Еще две главы мирилась с тем, что не смогу ее закончить.

По крайней мере, не сегодня.

Не с боязнью тронуться умом.

И еще одна глава потребовалась, чтобы понять, насколько меня обманули.

Келлан – тот, который любил панк, носил килт, вечно бунтовал, слишком крутой для школы Келлан – написал историю любви.

Историю любви между мной и им.

Историю любви, которой никогда не было.

Историю любви, которой никогда не будет.

И в этом признании он принес извинения за все, через что заставил меня пройти.

Я перечитывала каждую строчку, благоговейно прикасаясь к рукописи, как будто она может ожить и вернуть Келлана.

Я с удручающей ясностью осознал, что она вовсе не была ядом. Она была противоядием. Но дозы не хватило.

Я водила кончиками пальцев по губам. Тем же губам, которые пожирал Тейт. Я вспомнила, как Келлан впервые назвал меня Ядом. Он поцеловал меня, сунул пенни мне в карман и беззаботно улыбнулся, пообещав снова увидеться в следующем году.

Стало трудно дышать. Я вытерла лицо рукавом, смахивая слезы, которые жгли мне глаза, и продолжила читать, делая паузу, когда строчка задевала меня так сильно, что у меня стучали зубы.

Самоубийство – это война двух страхов: страха смерти и страха перед тем, что толкает вас к ней. Всегда побеждает более сильная сторона. И если вы проиграете, наказание – смерть.

Я захлопнула рукопись. Засунула ее обратно под кровать. Свернулась калачиком на ковре. Заорала. Мои плечи затряслись от сил, приложенных на то, чтобы не развалиться на части. Дрожь пробежала по моему телу. Мне казалось, что органы поочередно выпадут из тела, если я не буду держать себя в руках.

Щека болела от ковра. Я почуяла его запах, старость и чрезмерное использование. Было так легко провалиться в небытие. В конце концов, мы были хорошо знакомы.

Слезы пропитали рукав моего свитера. Я снова вытерла глаза, размазав тушь.

В коридоре послышался стук удара ботинка о вешалку, отмечая возвращение Лии, но я не могла перестать плакать. Послышались глухие шаги. Она остановилась перед моей дверью. Я уставилась на тень внизу, ожидая увидеть, как она поступит.

Лия, должно быть, простояла там несколько минут, пока я шмыгала носом, плакала, рыдала, а потом направилась в свою комнату. Мгновение спустя я услышала, как захлопнулась дверь.

Перевернувшись на спину, я мысленно повторила строчку из «Милого Яда». Фразу, которая вывела меня из себя.