Милый яд

Мелодичный гул прокатился по лестнице. Чарли. Я посмотрел на телефон, поняв, что сегодня суббота, и у нее не было работы. Обычно я просыпался рано и выскакивал до ее прихода. Ее вопросы о рукописи превратились в постоянную атаку. Я ничего не хотел знать о «Милом Яде». Но мы затеяли игру в кошки-мышки. Я уходил все раньше и раньше; она приходила раньше срока, чтобы подстроиться под мой график. Сегодня она победила.

Я вошел на кухню, почуяв цитрусовый аромат, сопровождаемый слабым запахом чего-то умирающего. Что заставило меня вспомнить. Доставка еды. Я осмотрел кухонный остров в поисках упаковки и не смог ее найти.

Чарли проследила за моим взглядом.

– Я выбросила его. Все мясо испортилось. Я пыталась сохранить овощи, но они пахли гниющей плотью. Я открыла новый флакон освежителя воздуха. Я бы сказала, что, надеюсь, ты не возражаешь, но сомневаюсь, что ты бы понял, если бы я тебе не сказала.

Я бы не понял.

Она провела тряпкой по стойкам. Они выглядели чистыми. Чище, чем здесь было с тех пор, как Терри дал пинка моей домработнице Хильде, и она решила, что не хочет возвращаться. Заметка для себя: выяснить, что сделал и сказал Терри, чтобы заставить бедняжку Хильду убежать в горы.

Чарли прикусила нижнюю губу.

– Твой холодильник пуст. Когда ты в последний раз ходил за продуктами?

Я сделал то, что часто делал, когда Чарли появлялась до того, как мне удавалось сбежать. Я проигнорировал ее. Притворился, что ее здесь нет, и я не хотел ее. Это была моя лучшая защита от того факта, что я рисковал зацеловать ее до потери пульса.

Краем глаза я увидел, как она подняла рамку, размахивая позолоченной безделушкой. На снимке были изображены мы с Келом в день нашей встречи. Единственная наша совместная фотография. Детство с папарацци оказало на него большое влияние. Не помогло и то, что он ненавидел меня.

Без его фотографии в выпускном альбоме (где он выглядел так, словно готов замахнуться мачете на фотографа, обратился к колдовству, чтобы обрушить цунами на Нью-Йорк, и нашел убежище в горячей точке), у меня не было бы ни одного снимка Кела в его последний год жизни.

– Я нашла ее, когда чистила каминную полку. Она лежала лицом вниз.

Еще одно замечание для себя: переместить рамку на мою тумбочку, где Чарли не сможет ее увидеть.

И почему, черт возьми, она еще убиралась? Несколько дней назад я думал, что моя экономка вернулась, но в этом было больше смысла.

– Я заметила, что здесь нет других фотографий Келлана. У меня есть немного… – она прикусила губу. – Если ты хочешь их увидеть.

Я замер, поддавшись искушению на одно глупое мгновение. Но этого было мало, чтобы я прервал молчание.

– Ты игнорируешь меня, потому что злишься, что я вломилась сюда?

Я игнорирую тебя, потому что не должен хотеть тебя, но я хочу.

Я выхватил из шкафа батончик, прочитал срок годности и подумал, что не хотел бы лишаться органов из-за продукта трехмесячной давности.

– Это ненадолго. Я скоро закончу книгу и уйду. Перестану тебе докучать, – Чарли сделала паузу. – И уйду из твоей жизни, – я обернулся, и она была там. Снова в моем пространстве. Она моргнула и опустила взгляд на наушники, висящие у меня на шее.

– Это был приз за угадывание пола близнецов Рейган.

Я засек небольшое пространство между нами и прилавком. Я мог бы протиснуться мимо нее, но тогда пришлось бы прикоснуться к ней. Я выдавил:

– Да.

– Но ты же ее врач. Ты знал пол детей.

– Да. Но сомневаюсь, что ты здесь для того, чтобы обсуждать этику участия в раскрытии пола. Чего ты хочешь, Чарли?

Не спрашивай меня о фото. Не спрашивай меня об этом.

– Я беспокоюсь о тебе.

Это было почти так же плохо, как спрашивать о том, чем я занимаюсь.

– В самом деле? Не стоит, – сказал я непринужденно. – Я не твоя проблема, о которой стоит беспокоиться.

– Мне не следовало говорить тебе о письме.

– Пока ты там фильтруешь, что я должен и чего не должен знать о своем родном брате, не стесняйся прорываться сквозь преграды и запираться ото всех.

– Ты накручиваешь себя, Тейт, – Чарли выглядела обеспокоенной. Искренне. Если бы у меня было сердце, оно бы бешено колотилось. – Я едва тебя знаю и то это вижу. Ты не боишься рухнуть?

Как это сделал Келлан?

Это был неудачный выбор слов, и мы оба это знали. Я увидел, как она вздрогнула, у нее в голове закрутились шестеренки.

– Ты получила «Визу»? – отчеканил я. – Это не терапия. Оставь вопросы, Лотти.

Она даже не отреагировала на это прозвище. Думаю, сегодня мы сосредоточились на моих демонах и только на них.

– Вопрос остается в силе.

– Мой ответ тот же: не твое дело.

– Я потеряла одного брата Маркетти. Будь я проклята, если потеряю другого. Ты падаешь и вот-вот достигнешь самого дна. Этот орган в твоей груди едва бьется, переполненный горькой кровью, страхом и сожалением.