Миметика глупости

Большинство исследователей открещиваются от дуализма, однако, по мнению Дэниэла Деннета, они всё ещё тайно верят в то, что Деннет называет «Картезианский театр»: они предполагают, что где-то там, в недрах нашего мозга, есть некое особое место, в котором вся информация и все нервные процессы сводятся воедино, где обретается сознание и где наши ментальные образы проецируются на некий ментальный экран, где принимаются наши решения и где мы предаёмся эмоциям. Но этот картезианский театр в действительности не существует. Информация, которую мы получаем из окружающей среды, не проецируется на внутренний экран, где её может наблюдать наше маленькое внутреннее «Я». Если бы подобное присутствовало, то внутри этого маленького внутреннего «Я» крылся бы другой ментальный экранчик, который бы наблюдало внутреннее «Я» нашего внутреннего «Я» и так до бесконечности.

Если следовать Деннету (Dennett, Daniel C.. Consciousness explained. Back Bay Books/Little, Brown and Company New York, 1991), то вербальное объяснение окружающего мира является одним из многих, продуцируемых нашим мозгом. Наличие этого объяснения предполагает, что где-то существует его автор и что автором как раз и является «Я». То есть наше «Я» - это бесконечная сага, которую мы поём сами себе о нас самих, о наших желаниях, удачах, поражениях и всём прочем.

Для чего вообще существует это вербальное объяснение? Или иначе — для чего существует наше «Я»? Может быть, оно необходимо нам для принятия решений? А вот и нет: исследования Бенджамина Лайбета показали, что готовность к совершению действия возникает в мозгу раньше, чем принимается решение о совершении этого действия! Насколько мы нуждаемся в этом случае в решениях, которые принимает наше «Я»?(Benjamin Libet, Unconscious cerebral initiative and the role of conscious will in voluntary action, 1985, Behavioral and Brain sciences, 8. 529–39. (With commentaries 539–66; and BBS, 10, 318–21.). Большинство решений вообще принимается автономным комплексом систем и нами не осознаётся, либо осознаётся существенно позднее, после совершения того или иного действия.

Мы уже говорили, что по мере развития «Я» человек всё более отделяется, обособляется не только от всех «они», но и от всех «мы». «Я» возникает в точке пересечения «мы и они». «Я» является преобразованным «мы и они», в котором каждый человек сам выступает в роли и «мы» и «они».

Как известно, онтогенез в некоторой степени повторяет филогенез, и ребёнок, который первоначально говорит о себе в третьем лице, лишь постепенно начинает употреблять «Я». В данном случае он «повторяет» путь кроманьонца, первоначально употреблявшего «мы» для обозначения как общности, в которую он был включён, так и для обозначения самого себя. По мере увеличения количества «мы» (и, соответственно, «они») это первоначальное «мы» интериоризируется, становится «Я», но суть его не меняется — как и «мы», так и «Я» является механизмом суггестии, влияния, воздействия.  И точно также в основе этого воздействия лежит язык, речь.

«Я» противостоит не только всем «мы» и всем «они», которые теперь вместе являются «другими». «Я» само имеет бинарную структуру, сходную со структурой «мы и они». Одна его часть воздействует на другую, раздаёт указания и проверяет исполнение. Следует указать, что мы говорим в данном случае о «Я» в «узком» смысле, так, как его понимает любой человек, то есть речь не идёт о бессознательном. Для большинства людей «Я» — это сознание, осознаваемая самоидентичность.

Это самое сознание есть необычайно удивительная штука. Человек, начинающий изучать психологию, очень скоро замечает, что она находится под влиянием биолого-медицинского наваждения, которое гласит, что для реализации определённых функций требуется соответствующий орган. Проблема сознания в том, что у него нет органа, его невозможно локализовать в мозгу как, например, зону Брока для речи.

Для многих исследователей отсутствие органа означает одновременно отсутствие функции, и они вообще отрицают существование сознания. Другие признают его существование, но расходятся в предположениях о том, для чего оно человеку. Так, эволюционные психологи полагают, что наличие сознания можно объяснить необходимостью предвидения поведения другой человеческой особи, которая возникла у хомо сапиенс по мере усложнения социальных связей. На этом примере замечательно видны особенности мышления представителей данной отрасли психологии. Они априорно предполагают, что эволюция отбирает особей по принципу «наилучшего новоприобретения», что выживают те, кто наиболее приспособлен. На самом же деле выживают те, чьи новоприобретённые черты не слишком мешают или не препятствуют выживанию.