Мимикрия

Он делает шаг вперед, и я слышу глухое рычание Бадди. В последнее время он сильно запаздывает с реакцией, сдает свои позиции. Я вижу, как пес поднимает морду и, продолжая тихо рычать, пытается учуять запах или хотя бы разглядеть визитера. Его глаза устало моргают раз-другой. После чего его хвост с силой ударяет по полу, и я понимаю, что он узнал нашего гостя. Он даже поздоровался с ним.

– Твоя мать сказала, что ты здесь. И как тебе логово отца? Уже вскрыла его сейф или, может, нужна помощь?

– Шел бы ты, знаешь куда, со своими щедрыми предложениями, – огрызаюсь я, спуская ноги со стола на пол.

– Э-э, ты чего это так расчувствовалась? Богатая стала? И Дикий уже не при делах? – спрашивает он, играя зубочисткой в зубах.

Так он пытается бросить курить. Не потому, что внезапно начал думать о своем здоровье, а потому что сука Брина Кларк отчего-то решила подсчитать, сколько денег он тратит на курево в неделю, месяц, год. Теперь он не курит.

– А ты пришел сюда, чтобы бабки считать, или просто соскучился?

– Узнаю свою детку, – говорит он, обвивая меня своей могучей клешней вокруг талии.

В его руках я начинают таять. И так было всегда. Он это знает. Чувствует. Продолжая прижимать меня к себе, он тычется носом в мою шею. Его дыхание обжигает кожу. Я выгибаюсь назад, желая впиться ему в губы. Но он давно меня изучил. Свободной рукой он хватает меня за волосы и силой притягивает к себе. Его мокрый язык медленно скользит от ключицы выше и выше. Мои руки шарят у него под курткой все ниже и ниже. Я знаю, что ищу.

– Ну все, игра окончена! – говорю я, осипшим от желания голосом.

В руках в меня пистолет, и он упирается ему прямо в грудь.

Он прекрасно знает, что мне в него не выстрелить, даже будь я пьяной в стельку. А я знаю, что последний раз он заряжал пистолет два года назад. И все же сейчас, сжимая рукоятку, я слышу частый стук своего сердца.

– Ты меня любишь? – спрашиваю я, свободной рукой оттягивая ворот его майки. Грудь у него гладкая, без единого волоска.

– А у тебя есть повод усомниться? – он ловко выкручивает мне руку.

Пистолет со звоном падает на пол, а я в объятиях Дикого. Он снова ушел от ответа. Но теперь, когда его жадные губы шарят по моей возбужденной коже, это уже не важно.

Глава 3

Я слышу, как к дому подъехало ржавое корыто Двейна. Теперь, когда я решила двигаться вперед, я предпочитаю называть его по имени, а не прозвищем. С Диким у меня связано слишком много. От Дикого мне никогда не уйти, сколько не пытайся. А от Двейна я смогу.

«Двейн», – произношу я в пустоту. Внутри ничто не откликается. Как будто я действительно говорю о незнакомом мне человеке. И все же сейчас, глядя в окно, я вижу того же Дикого в потертых джинсах, кедах без шнурков, застиранной майке и кепке задом наперед. Если есть в мире вещи, которые не меняются с годами, то это город Клайо в штате Алабама и Дикий.

Он смотрит наверх, и на мгновение наши взгляды встречаются. Я киваю ему и прикладываю палец к губам. Но едва ли он успевает заметить мою немую просьбу о соблюдении тишины. Я вижу, как он выходит из машины, хлопнув дверью. Обходит ее спереди и открывает капот. Эту картину я знаю наизусть. Иногда мне даже кажется, что, прежде чем запустить свои пальцы в меня, он должен как следует поковыряться в своей жестянке. От этой мысли меня воротит.

Я задергиваю занавески и поднимаю с пола дорожную сумку со своим барахлом. Вещей у меня немного. Путешествовать налегке – это то, о чем я всегда мечтала. Я думала сбежать из этой серости и нищеты еще в пятнадцать. Тогда о своих планах на жизнь я не рассказала разве что родителям. Сегодня я уже умнее. Даже Двейн считает, что я еду в Юфолу уладить дела отца. Мать и вовсе не догадывается о том, что остаток жизни ей придется коротать в одиночестве. Насколько я знаю, блудные дети не имеют обыкновения возвращаться…

Глава 4

Три месяца, после того как отца парализовало, я пыталась усидеть на двух стульях. По вечерам встречаться с потенциальными арендаторами земли и другими рабочими, занятыми на мини- заводе по переработке молока, а днем трудиться в местной газете в должности корреспондента отдела новостей. Еще два года назад меня повергло в шок наличие отдела новостей. О каких новостях здесь можно писать? О том, как корова дала надой выше нормы? Или, может быть, о том, что урожай погиб из-за заморозков? Но моего скепсиса в редакции никто не разделял. Все молча стучали по клавиатуре, уткнувшись в свои старые мониторы. Я была среди них самой молодой, и тогда, глядя в их уже потухшие глаза, я четко осознала одно: я ни за что на свете не стану одной из них. А потому я была убеждена, что для меня работа в газете «Клайо Дайли» всего лишь первый шаг в блистательной карьере. Но сегодня, когда главный редактор просит меня остаться после общей планерки, я чувствую, как затхлый запах неприятно бьет мне в нос.

– Прости, но двух корреспондентов в отделе новостей мы не потянем, – с деланным сожалением сообщает мне Кермит Дэвис, после того как я отказалась выпить с ним кофе.