Мимикрия

На мгновение мне кажется, что мама с Двейном даже перестают дышать. Они напряженно слушают каждое мое слово, пытаясь предугадать, в какую сторону пойдет история. Для Двейна враг очевиден. Уверена, когда я закончу свой рассказ, в случившемся он будет винить Дэвида и только его. Но вот мама… она слишком хорошо знает меня. Знает нас обеих.

***

Этой ночью уснуть у меня не получается. Тело ломит от усталости, но стоит мне закрыть глаза, как я вижу Саманту или слышу тяжелую поступь отца. У этого дома длинная история. Эти стены помнят все: ругань, слезы, боль и отчаяние. Радости здесь было мало. Всегда. И сейчас нам не до веселья. Мама не отходит от меня, хотя я вижу, как она измождена и подавлена. Ее съедает страх скорой разлуки, а меня необходимость возвращаться назад. Неужели я где-то просчиталась? Этот вопрос не выходит у меня из головы.

«Идеального убийства не существует», – заметил как-то Дэвид. Мы тогда смотрели очередной фильм катастрофу, в сюжете которого были искусно переплетены и грядущий апокалипсис, и жажда главного героя поквитаться с заклятым врагом, избежав наказания.

Дэвид сказал это без тайного умысла. Еще одна броская реплика, которой он хотел дать понять, как же мне повезло встретить его, такого успешного и умного. Но именно в тот вечер, сам того не ведая, он посеял в моей голове дивное зернышко. А существует ли идеальное убийство? Смогу ли я поквитаться с заклятым врагом и избежать наказания?

Резкий стук в дверь возвращает меня в родительскую гостиную. За окном еще темно, но мне хватает одного взгляда на часы, чтобы понять: время пришло. Я поднимаюсь с дивана и иду открывать дверь.

– Ты куда? – сонным голосом спрашивает меня мама.

– Уже пора. Двейн приехал за мной, – сообщаю я.

Мое предположение было верным. На пороге стоит коренастый мужчина в черной кожаной куртке. Влажные не то от геля, не то от воды волосы небрежно взлохмачены. Лицо гладко выбрито, о чем свидетельствует и свежий порез над губой. Он делает затяжку и тут же выдыхает клубы табачного дыма. Судя по аромату, он курит что-то крепкое.

– Ты готова? – спрашивает он, не тратя время на приветствие.

– Да, только сумку возьму, – отвечаю я и тут же попадаю в мамины объятия.

Она рыдает в голос. Трется об меня своей влажной от слез щекой и что-то пытается мне шепотом сказать на ухо. Я напрягаю слух, но речь ее остается бессвязной.

– Мама, со мной все будет хорошо, – уверяю я, и только после этого она ослабляет захват. Целует меня в щеки и лоб.

– Я буду молиться. Не переставая, буду молиться за тебя, Сарра! – говорит она, и я ей верю.

Двейн водит старый зеленый «додж». И стоит мне опуститься на его пассажирское сиденье рядом с водителем, как веки мои начинают тяжелеть, а в тело приходит желанный покой. До меня долетает обрывок какой-то фразы. Двейн то ли говорит мне что-то про Саманту, то ли, наоборот, что-то спрашивает о ней у меня. Делаю вид, что не слышу. Сейчас я предпочитаю поспать.

Глава 9

Сбрасываю ночую рубашку прямо на пол и тут же залезаю в ванну. Холодная струя воды резко бьет прямо в грудь. Тысячи ледяных иголок вонзаются в мою кожу. Взгляд становится ясным. Я делаю шаг назад, намыливая губку. Ночью было душно, я сильно вспотела. Мочалка тонет в пышной ароматной пене. Я начинаю водить ею по коже. Сначала шея и грудь, потом руки и живот. Ниже я не двигаюсь. Мне тяжело нагибаться. Но на самом деле я боюсь поскользнуться и упасть. Стоит мне об этом подумать, как я вспоминаю Саманту. То, что я с ней сделала. Она, наверное, мечтала бы о таком бумеранге: я тону в собственной ванне. Ну уж нет.

Делаю аккуратный шажок вперед и, закрывая глаза, позволяю воде смыть с меня мыло, пот и усталость.

Я верю в закон бумеранга. Но в нашем случае он сработал иначе.

Глава 10

Притворяясь спящей, я отчаянно пытаюсь придумать, как минимизировать свои риски. Как усмирить пыл моего незваного сопроводителя, жаждущего собрать все пазлы воедино. Картинка в его голове никак не складывается, и он заметно нервничает. Стоит ли говорить о том, как это все нервирует меня? Мысли путаются. Мне страшно. Но я так и не могу ничего придумать. Сегодня, возможно, впервые в жизни мое богатое воображение дало сбой. А теперь уже слишком поздно, мы на финишной прямой, до Акрона остается всего 30 миль. Открываю глаза. Смотрю в окно. На улице темно, но света фонарей достаточно, чтобы начать узнавать местный ландшафт: зеленые парки, сейчас надежно укутанные снегом, каменные дома, классические родовые поместья с десятками акров земли. Но стоит нам свернуть на другую дорогу, как здесь уже плотным рядком жмутся друг к другу маленькие двухэтажные домики. Они все разные, но смотрятся как единое целое.

Два дня назад, поднимаясь в салон автобуса, я была уверена, что больше уже никогда не увижу этих мест. Но вот я снова тут. Осознание этого тяжелым камнем лежит у меня на душе. Я боюсь встречаться с Дэвидом. Боюсь смотреть ему в глаза. Но больше всего я боюсь непрошеных вопросов.

– Какой он? – спрашивает меня Двейн.