Мимикрия

Двейн, так зовут нашего гостя, постоянно куда-то звонит, но лишь изредка эти попытки заканчиваются диалогом. Я не слышу, что он говорит, как ни стараюсь. Мама от меня не отходит ни на шаг. Она боится меня отпускать, но при этом сама ехать в Акрон и не думает. Я уважаю ее за эту принципиальность. В этом вся она. Хотя принципиальность была, пожалуй, единственной чертой, как ничто другое, объединяющей родителей. Уверена, будь отец жив, ради меня он бы и пальцем не пошевелил. Для него я была паршивой овцой. Ребенком с гнильцой. Может быть, и так. Сейчас я бы не стала плакать от этого сравнения. Но, в отличие от него и его любимицы Саманты, я все еще дышу. Так кто же выиграл?

Наверное, при других обстоятельствах я бы улыбнулась и даже рассмеялась. Но не сейчас. Меня все еще сковывает страх предстоящей дороги. В своих самых тяжелых думах я допускала тот факт, что мне, возможно, придется вернуться в Акрон. Однако я и подумать не могла, что в этой поездке у меня будет сопроводитель.

– Билетов на самолет нет, предлагаю ехать на машине, – возвращает меня в реальность Двейн. – Согласно навигатору, на дорогу уйдет чуть больше тринадцати часов. Ты когда будешь готова?

Впервые он обращается ко мне, не считая меня Самантой. Он знает, что говорит с Саррой, и он смотрит мне в глаза. По телу растекается приятное тепло. Я готова прямо сейчас вскочить с дивана и отправиться с ним хоть на край света. Но мы отправляемся в единственное место на земле, где быть мне никак нельзя. Особенно с ним. Меня снова бросает в холод. И я чувствую, как сухие пальцы мамы больно сжимают мою ладонь.

– Может быть, поедем на рассвете. Я только вернулась домой, – бормочу я.

Мама подносит мою ладонь к губам и нежно целует. Это трогательно и очень мило, но мне становится не по себе. Руку я не выдергиваю, но взгляд опускаю. Мне стыдно.

– Хорошо. Когда ты видела ее в последний раз? Вы же вместе были? – спрашивает Двейн, наконец усаживаясь на стул.

А он умен. Красив, страстен и не дурак. Редкое сочетание достоинств, которое, возможно, будет стоить мне свободы. Пытаюсь отогнать от себя эти мысли. Мне нужно сконцентрироваться на вопросах. И на той легенде, которую я продумывала всю дорогу домой.

– Когда мы виделись в последний раз? – переспрашиваю я, выгадывая время. У меня в кармане все еще лежит тот первый билет на поезд, датированный 26 ноября. – Кажется, во вторник. Да так и было. Я сказала, что больше не могу оставаться в том доме. Мы с ней не ругались, но я бы солгала, сказав, что мы хорошо ладили.

Я замечаю, как мама закатывает глаза. Она, как никто другой, знает, какой была наша сестринская дружба. Ее реакция не ускользает и от Двейна. Я не свожу с него глаз, но, кажется, его не удивляют ни мои слова, ни мамино поведение.

– Похоже, ты тоже хорошо был знаком с моей сестрой.

Двейн смотрит на меня раскосыми зелеными глазами не мигая. Он молчит, и я вынуждена продолжить.

– Я не знаю, в курсе вы или нет, но Саманта вышла замуж. Во всяком случае, когда я ее нашла, она была уже замужем за архитектором из Нью-Йорка Дэвидом Герра.

Двейн тяжело сглатывает, и я с трудом сдерживаю улыбку. Как же ты предсказуема, глупышка Саманта. Тебе так не терпелось всем и вся сообщить, что ты выбилась в люди. Вытянула лотерейный билет и стала миссис Герра. Ну что ж, дорогая, наслаждайся.

– Как я поняла, у них в браке было не все гладко. Они хотели ребенка, но с этим возникли какие-то сложности, – рассказываю я, закусывая губу. Мне нужно чувствовать боль, чтобы не выдать своей улыбки, чтобы скрыть свою необузданную радость. Мне нужно подготовиться к ужасающему откровению. – Несмотря на прошлые обиды и склоки, я была рада найти Саманту. Это был тяжелый период в жизни, мне буквально некуда было идти. А они согласились меня приютить. Конечно, инициатором была не Саманта, а Дэвид. Он очень привлекательный и умный мужчина. Он выставил все так, что мое проживание в их доме в Акроне будет выгодным не только для меня, но и для них. По его словам, лечение бесплодия давалось Саманте тяжело. Она была очень рассеянной, плюс из-за приема разных препаратов у нее даже случались провалы в памяти. В общем, во мне он видел не столько сестру жены, сколько ее сиделку. Во всяком случае, так мне казалось. Но мое неведение длилось недолго. В одну из ночей он пришел ко мне в спальню. Я сопротивлялась, как только могла. Кричала и звала на помощь, но разве в той глуши меня кто-то услышит? Дом стоит на отшибе, а вокруг только лес. Ну а Саманту, наверное, он накачал ее снотворным. Она мне не помогла. Ни в ту ночь, ни в последующие.