Мимикрия (СИ)

Во-первых, он всё ждал, что в Малфой-мэнор ворвётся разгневанный Волан-де-Морт и распотрошит его тело, как только узнает, что поместье Селвина опустело. Драко с содроганием реагировал на каждый странный звук — которые, в большинстве своём, на самом деле создавал Хуки. Домовик тоже начал переживать из-за нервности своего хозяина и уже к субботе передвигался по поместью на цыпочках. Однако ничего не происходило: Селвин вёл себя как обычно — мрачно, но в своём духе; а в субботу вечером Волан-де-Морт созвал Семёрку, чтобы сообщить радостную новость: за прошедшую неделю успешно поймали десять человек из списка, который предоставил своему Хозяину Малфой. И пусть никто из попавших в лапы Пожирателей не поделился никакими важными сведениями, Тёмный Лорд упивался возможностью насолить Поттеру. Пиритс по секрету рассказал, что Волан-де-Морт потерял три своих крестража и в прошлый понедельник повысил охрану двух оставшихся. Неизвестно, кто сказал об этом Пиритсу, но после этой встречи Драко вырвало от излишних переживаний.

Во-вторых, все оставшиеся мысли занял Поттер. Даже несмотря на то, что думать о нём было даже приятно, делать это — совершенно неправильно. И дело было даже не в том, что Драко думал о Гарри — он и так занимался этим постоянно; дело в том, о чём именно он думал.

Жизнь Драко Малфоя тесно переплелась с жизнью Гарри Поттера ещё до их первой встречи в магазине мадам Малкин. Нарцисса рассказала ему о чудесном мальчике, спасшем их семью от позора, а Люциус, через несколько месяцев случайно узнав об этом, тут же заверил сына, что Поттер станет вторым Тёмным Лордом. Нарцисса в это не верила.

Драко пытался впечатлить Поттера в магазине мадам Малкин, ещё даже не зная, что это он. А потом — и в поезде, надеясь, что Гарри окажется достойным воплощением его детских фантазий. Но всё вышло совсем не так: Драко был ужасно опозорен, и ему пришлось положить целую школьную жизнь на то, чтобы доказать Поттеру: Драко Малфой лучше рыжего отброса и всезнающей грязнокровки. Но стоило ему открыть рот, как из него лились оскорбления, приправленные клокочущей обидой и болью, потому что его не выбрали; потому что не он уныло листает книжки в библиотеке, сидя с Национальным достоянием плечом к плечу; не он тащится за ним следом по коридору и ноет о головокружении после Травологии; не он получает смех в ответ на свои несомненно остроумные шутки. Поттер не мог стать другом Малфоя, и пришлось записать его во враги. Ведь это, по крайней мере, тоже звучало почётно.

Возвращение Волан-де-Морта расставило всё по местам. Драко был вынужден следовать за убеждениями своей семьи, которые так тщательно взращивал в нём Люциус, а после неудачи отца — принять Чёрную метку. Драко даже гордился ею — в самом деле гордился, — пленимый идеей, что сможет вернуть имя Люциусу и отомстить за ужасную несправедливость всему гнилому светлому миру, а главное — Поттеру.

Но оказалось, что Малфой не может убить директора Хогвартса. И дело не в его силе или чём-то ещё; он просто не мог убить человека. По крайней мере, тогда он был совершенно на это не способен. Драко весь шестой курс ощущал собственным затылком, как Поттер следовал за ним по пятам, как будто уже знал, что именно он задумал, как будто читал его мысли или владел какой-нибудь картой, показывающей, где находится Малфой. Когда Гарри поразил его неизвестным заклинанием — Сектумсемпрой, как сказал Северус позже, — глубоко порезав кожу, Драко подумал, что пришёл его конец — и это даже было хорошо. Если бы Малфой погиб, может, жизнь свернула бы совсем на другую тропинку. Может, Дамблдор не умер бы — и Гарри победил. Драко лежал на холодном полу, пока Снейп затягивал кровоточащие раны, размеренно бормоча заклинание, и думал о мальчике с тёмными волосами и шрамом на лбу: мальчик-который-мог-бы-стать-его-другом чуть не стал мальчиком-который-его-убил. Гарри не извинился. Но Драко этого и не ждал.

После встречи в поместье всё снова перевернулось с ног на голову. «Помоги мне», — читалось в глазах на опухшем поттеровском лице, и Драко помог, поверил, понадеялся, что Гарри снова спасёт их семью и весь магический мир. Съедающие изнутри мысли о Поттере не давали Малфою спать. Он просыпался посреди ночи и бродил по комнате, угнетаемый переживаниями: где он, как он, жив ли он. Хотя в ответе на последний вопрос Драко был уверен почти всегда, ведь иначе Волан-де-Морт уже начал бы праздновать свою победу. Малфой не находил себе места, молитвенно обращался к Поттеру, зная, что тот его не услышит, но всё равно неутомимо шептал тихие сбивчивые просьбы беречь себя и своих неугомонных друзей. И, может, в будущем позаботиться и о нём.