Мимикрики. Камни основы

— Нет, нет, не спорь, — прервала бульканье Рэйна, — они не Терракотовые, а именно Тоскливые. Ты же в курсе, что дождь там идет с утра до вечера. Это плачет мое сердце, мое разбитое сердце, дружок. Поэтому сейчас у тебя два пути. Или ты говоришь мне всю правду без утайки, какой бы страшной она для тебя ни была, и становишься другим. Или превращаешься в Хаос, из которого я и мне подобные будут черпать силы. Предложение прекрасное, я так считаю, содержит в себе выбор. И поверь мне, совсем не каждому его предоставляет жизнь. Ты, можно сказать, любимчик судьбы. А теперь, внимательно! Прекрати вскипать, я серьезно. Сейчас я верну тебе прежний облик. У тебя будет только минута, чтобы определиться. Только минута. Больше я ждать не могу, пойми меня, я и так слишком долго ждала.

Рейна просто пошевелила пальцами, словно сняла невидимую легкую материю, и Славик вновь стал Славиком. Медные кудри, зеленые глаза, россыпь веснушек на вздернутом носу. Вырос, расправил широкие плечи, вдохнул полной грудью и сказал:

— Вообще-то, я считаю, что выбор есть всегда, и не один. Просто нам кажется, что безопаснее выбирать привычное.

Рэйна усмехнулась:

— Кто бы говорил.

— Шаман, — уверенно сказал Славик.

Рэйна удивленно приподняла бровь.

— Так вот почему тебя так распирало. Неиспользованное предназначение. Я люблю, когда все встает на свои места. В этом есть своеобразная красота. А красота — это вибрации Великого Логуса, если ты понимаешь, о чем я. Так вот, дружок, пока я тут рассуждала, у тебя появилось дополнительное время подумать. Слушаю внимательно. Зачем я тебе нужна? И не смей мне врать. Я все чувствую.

Славик с восторгом смотрел на Рейну. Именно с восторгом. И этот восторг не был надуманным и искусственно воссозданным, как часто проделывал Великий Кутюрье. Восторг родился сам, в самой глубине сердца, и объял всего Славика, заставив его блаженно улыбаться. Пышный пион, сияющая луна, неприступная гора со спящим вулканом внутри, — вот кого он видел перед собой. Он был горд и счастлив, что рядом с ним в этот решающий момент оказалась именно она. Она, как его отражение, но лучше, интереснее, сильнее.

— Я сейчас размажу твою идиотскую улыбочку в мармелад.

Рейна исподлобья бросила тяжелый взгляд, и эта тяжесть опустилась Славику на плечи мешком с картошкой. Славик, будто перенося девушку через лужу, бережно снял мешок с плеч. Аккуратно поставил рядом. И даже погладил также бережно, если не сказать нежно.

— Деду-Пчеле отдам, пусть пюрешечку сварганит. Кстати, Дед-Пчела — мой симбиотический спутник.

— Повезло, — сказала Рейна, — ты не знаешь, что такое одиночество.

— Вообще-то, знаю. Только это и знаю, — с некоторой долей вызова, приправленным щепоткой обиды, ответил Славик.

— Что, никогда не рассматривал своего симбиоза, как друга или как Деда, кем он, собственно, и является? — спросила Рейна, как-то по-особенному понимающе улыбаясь. Славик неопределенно пожал плечами.

— А-а-а-а… эгоизм мешал, — Рейна выстрелила точно в яблочко, — эгоизм и привычка.

Славик вздрогнул.

— Завидная проницательность, — сказал он поеживаясь.

— Ты даже представить себе не можешь какая. Вот, например, сейчас я очень проницательно вижу, что время, которое я тебе выделила, подходит к концу. А ты, мой дружок, еще не определился.

— Мне действительно нужна твоя помощь. Очень. И ты права, это я руками Крэгира вернул тебя в замок. Я и дальше планировал так действовать. Чтобы никто никогда не догадался… Привык все скрывать, скрывать, прятаться… Прятался даже от самого себя. Сложно признавать свою самость, если всю жизнь играешь чужие роли.

Славик замолчал. Потер лоб. Смущенно посмотрел на Рейну.

— Если ты отпустишь мою силу, я создам нам более приятное место для разговора. Кстати, как тебе удалось взять ее под контроль?

— Бесконтрольное всегда хочет, чтобы его взяли под контроль. Оно нуждается… можно даже сказать, жаждет того, чтобы учитель его огранил. Я и есть этот учитель. Ты тоже можешь им стать. Если захочешь. Полностью контроль не сниму, так и знай. Я ведь не услышала, почему я здесь, но творить ты можешь.

Рейна взмахнула рукой, и в Славика будто что-то влилось, некий импульс, который мигом распределился в его теле щекочущими бабочками.

— Я так понимаю, что творить можно только здесь? — уточнил Великий Кутюрье.

— Ага. Пусть наши возможности будут равными. Не забывай, я тоже в ограничителях. И мне, так же как и тебе, творить можно только здесь.

— Где бы ты хотела оказаться? Лес, озеро, роскошный зал…

— Дружок, ты же Мимикрик. Угадай.