Миниатюры с натуры

Побежал согласовывать: как быть? Пусть возносится Христос или, может, еще подождет?

— Пусть возносится, — сказали мне. — Пусть люди посмотрят. Ты только пойди проверь, куда он там будет возноситься.

Пошел. Сопровождать картину пригласили духовой оркестр.

Соответственно каждому сюжетному событию оркестр точно выдерживал музыкальный тон.

Когда на экране божьего младенца нашли в яслях, дирижер взмахнул палочкой и оркестр заиграл:

Ой у лузі, та ще й при березі, червона калина.
Спородила молода дівчина хоро-хорошого сина…

А в кульминационный момент картины, когда Иисус возносился на небо, оркестр во все трубы ударил «Польку-кокетку».

Оно и понятно — под музыку легче возноситься…

5

Со временем пришлось попотеть и на низовой работе — секретарем сельсовета.

Если хороший председатель сельсовета, хорошо и работать… Но вот не повезло мне, попался плохой председатель. Пил.

Пил он по графику: утром душу заливал, вечером глаза промывал…

Сядет на вверенную ему кобылу, поедет по вверенной ему территории — и готов.

Промокнет так, что хоть выжимай его.

Порой делал и похуже, пропивал государственное имущество.

Прислали из района запрос: куда исчезла пожарная бочка?

— Разве я знаю. Кто-то, наверное, ноги ей приделал, она и ускакала…

Кобыла председателю попалась норовистая. Трезвого везла, а пьяного сбрасывала.

В один июльский вечер она сбросила его в овраг.

Пошли суды-пересуды, в газету заметку поместили: «Как голова головою в овраг полетел».

Хоть круть, хоть верть — насели на меня его приятели: почерк, мол, у тебя красивый, пиши опровержение.

— Не умею.

— Мы тебе продиктуем.

Продиктовали следующее:

«Кобылу Машку в селе Левенцовке какой-то черт напоил брагой. Дьявольская скотина пила, пила и перепилась. И, будучи в нетрезвом состоянии, слетела в глубокий овраг. В это время на кобылячей спине при исполнении служебных обязанностей сидел председатель сельсовета, уважаемый Иван Иванович. А селькор не принял во внимание реальную обстановку и сфантазировал… Еще и дописал: Иван Иванович ползал по оврагу и лизал молочай. Молочай, мол, слепил ему губы так, что он целую декаду потом не раскрывал рта. И этот каверзный пункт опровергаем: рот разлепили на третий день по народной медицине…»

После опровержения немедленно состоялись перевыборы.

6

Призна́юсь по секрету — больше всего меня привлекали и поныне чаруют поговорки и коротенькие рассказы из народного быта.

Правду говорят — юмора в народной речи столько, хоть лопатой греби!

Успевай лишь зерно к зерну подбирать да поглубже укладывать.

…Во время оккупации в нашем селе остался старый, но крепкий дед Грицько.

Ходил, покашливал, к новостям прислушивался — скоро ли сломают хребет палачу-супостату?

Верил Григорий Григорьевич, что придут наши. Прилетят сыны-соколы.

Иногда со старушкой и в церковь забегал — за здравие Миколы, Ивана и Степана молебен отслужить.

Спросят их: сыновья? Первой вытирала губы старая мать:

— Да!..

— А где они?

— Да!.. Где же!..

Что поделаешь — немногословно. Терпи. Оккупация.

К счастью стариков, оккупанты не знали, что Микола, Иван и Степан — советские артиллеристы. Из дальнобойных орудий они здорово фашистов лупили.

Не знал и староста — он из далеких краев, высунувши язык, прибежал полтавское село рвать и терзать.

Не зная об этом и желая широкие колхозные поля разделить на мелкие единоличные куски, он пригласил Григория Григорьевича в «комиссию».

— Дядько Грицько! Вы старый житель села. Знаете, где чья десятина. Пойдемте межи определять.

А под Лубнами уже победно гремели советские пушки — так, что даже земля содрогалась. И дядько Грицько ответил старосте:

— Сказали, межи определять?.. Слышите, вон уже и колья забивают!..

7

Смешное мне с давних пор нравилось, нравится и поныне. Меня очень трогают произведения русских, украинских и зарубежных сатириков-юмористов.

Вон какие мудрые зерна рассыпаны всюду! Начнешь читать книгу, не оторвешься! Как будто тебя к ней толстой веревкой привязали.

Читал для развлечения, а позже убедился: смех — великая сила!

Смех пропалывает бурьян и чертополох. Спасает людей от обмана и духовной отравы.

В двадцатые годы я написал антирелигиозную юмореску «Как меня учили».

Поскольку речь пойдет о стиле, о творческой манере, о заимствованиях и влияниях, приведу эту юмореску полностью.