Миниатюры с натуры

— Учу вас!.. Таскаю за волосы! Как овец паршивых таскаю! А вы — олухи олухами. Чего ты шмыгал носом, когда «И не введи нас во искушение» читали? Отвечай — что есть вездесущий, всевидящий и всемогущий?

Петя Бовдня, худенький, маленький хлопчик, моргая глазами, заколебался. Вдруг вспомнил:

— Волостной урядник!

— Бестолковый! Дубина стоеросовая! Говори: в скольких лицах бог являет нам милость свою?

Петя побледнел.

Милостивые заповеди батюшка вбивал особенно энергично.

Бил лбом о парту и методично поучал:

— Бог-отец — раз! Бог-сын — два!.. Бог-дух святой — три!..

С «духом святым» Петя падал на пол, потеряв сознание.

Дома родные мамы наши исцарапанные носы и лбы обмывали и горько на такое «духовное» учение роптали:

— Святой и божий — на черта похожий. Хоть бы его, прости господи нас, грешных, огненная комета ударила или еще что! Пусть не мучает деток наших!

7

В день водосвятия у отца внезапно отнялись ноги. Семейный жребий пал на меня.

— На, Сашуня, бутылку, принеси святой водицы. Гляди, сыночек, гляди, голубчик, не выплескай по дороге!

Свяченая вода — высший дар божий. Это и священное питье, и целительный бальзам. Лечебная ее сила не знает границ. Всякие падучие болезни изгоняет моментально. Рожистое воспаление и то одолевает.

Пить детям дают один раз в год, в день водосвятия. Опрокинут до обеда по две-три капли, остаток воды крепко закрывают пробкой и завязывают куском разодранной штанины. Затыкают туго, старательно, чтобы, не дай бог, не выскочила святость. Заткнув бутылку, прячут за иконами: пусть вода отстаивается, пусть набирается целительной силы.

Гнилая, месяцами стоявшая вода так смердит, что нос отворачиваем: вот тогда она и становится особенно чудодейственной…

Колдунья зубами щелкает, беду накликает: брызнешь лихой чародейке святой водички между глаз — сразу зубы стиснет.

На рассвете ведьма корову за дойку дергает, схватишь нечестивую за косы да святой бутылкой по голове — хвать! Кончилась ведьма: высвятилась!.. Скрючит ненавистную в три погибели.

Святая водица неплохо лечит лживые губы. Сначала ставят диагноз, какая губа больше врет: верхняя или нижняя.

Установив, что обе хороши, смазывают ладонь священными каплями и с разгону наотмашь бьют по больным губам.

Говорят — помогает… Губы набухают и перестают чесаться.

Воду святили на краю села. Водосвятная церемония несложная. На берегу возле колодца с журавлем руками сельского мастера Ивана Кравца воздвигали высоченный крест. Чудесная, тонкая работа! Старые люди почтительно снимали шапки.

«Вот это Иван! — восторженно говорили они. — Вот это мастер! Пусть сам архиерей посмотрит, и он перекрестится. Ей-богу, поклонится».

В лютый мороз без рукавиц Иван всю ночь возился и без инструмента, голыми руками, сотворил прекрасное ледяное сооружение. Посмотрит парафиянин — любуется и налюбоваться не может.

Отец Иоанн, исполненный величия праздника, стал рядом с крестом. Возле батюшки примостился дьяк с певчими. В сторонке сиротливо в серой латаной сермяге стоял творец водосвятского сооружения — Иван Кравец. Стоял, сложив свои рабочие голые руки на поясе, никем не замечаемый.

Дома меня, отправляя, наставляли:

— Смотри, сынок, рта не раскрывай. Начнут стрелять, начнут голубей выпускать, начнет батюшка кропилом махать — скорей, сынок, беги да набирай воды в бутылочку.

Воду набирали в разную посуду: в бутылки, ведра, глечики. Редко кто черпал макитрой. Это те скареды-лобачи, что зимой заготавливали, а летом святой водой торговали…

Я окунул руку и набрал бутылку воды. Заткнул пробочкой и пошел домой.

По дороге меня встретил Ивась. (Вместе в школе учились.)

— Зайдем, — просит, — к нам. Погреемся, поиграем в пуговицы. Родителей дома нет, одна сестра возится с борщом.

Побыть в теплой хате после вот такой водосвятной холодины, поиграть в излюбленную пуговицу — искушение немалое.

— Ивась, — говорю. — Я не того… Родители ждут. Без воды не станут обедать.

— Такое скажешь… До обеда еще далеко. Заходи!

Не выдержал — зашел. Поставил на подоконник бутылку и быстренько зубами отгрыз две пуговицы от сорочки. (От штанов я пуговицы проиграл еще на рождество.)

Начали играть. Играем да играем. Во время игры я на минуту оторвался — поглядеть; на месте ли моя посудина.

Глянул — мама родная! Какая ужасная картина! Ивасина сестра Галина моей святой водой доливает свой грешный борщ.

О, мама! Холодный пот выступил на моем лбу. Кара меня ждет. Кара в три кнута.

— Не волнуйся! — успокоил Ивась. — Ерунда. Подумаешь — вода. Мы это дело поправим. Наберем воды в этом колодце, вот по соседству. В соседнем колодце вода еще чище. Ей-богу, чистая-пречистая… У меня с Гандиным Федькой в прошлом году еще хуже было. Несем мы с Федей святую воду в кувшинах, а те неотесанные — Педаки — катили в фургоне и налетели на нас. Куда нам деваться, мы гоп! — да в снег. Перевернулись и кувшины со святой водой перевернули.

Плачем, ревем, да мама нас спасла. Набрала воды из этого же колодца, поналивала в кувшины, перекрестила их и сказала: «Бог с нею, с водой. Вода водой. Только отцу ничего не говорите!»