Министерство правды. Как роман «1984» стал культурным кодом поколений

Макмиллан говорил: «Мы не хотели отвечать за зрителей на этот вопрос, мы просто хотели показать всю сложность произведения. После каждого представления люди выходили из зала и спорили о том, что они только что увидели. Когда пьеса шла на Бродвее, мы читали Twitter и поняли, что каждый зритель думает, что его мнение самое правильное и никто другой не в состоянии понять пьесу».

Ике думал, что такой экспериментальный взгляд на роман будет мало кому интересен, но когда в сентябре 2013-го постановка началась в Nottingham Playhouse, спустя три месяца после заявлений Сноудена, был аншлаг. Пьеса шла три сезона на Вест-Энде, и каждый раз политический контекст был разным. В июне 2016-го сезон начался во время подготовки к референдуму по Брекситу и незадолго до убийства правым экстремистом парламентария-лейбориста Джо Кокс. Пьеса открылась в нью-йоркском Hudson Theatre 18 мая 2017-го, и режиссеры заметили: на зрителей оказывало влияние, что в тот конкретный вечер твитнул президент Трамп. Однажды, после того как президент твитнул бессмысленное слово covfefe, публика настолько хотела юмора, что один из актеров говорил: «Я играл в комедиях, где меньше смеялись». На следующий день, когда президент твитнул что-то плохое, люди в зале падали в обморок. Когда О‘Брайен со сцены спросил, какой сейчас год, женщина в публике закричала: «2017-й, и все идет к чертям!»⁴⁷ Специально для американской постановки режиссеры добавили в текст несколько строчек из Декларации независимости и несколько строк, казавшихся неактуальными для американцев, удалили. Ике вспоминал: «Было такое ощущение, что город стыдился. Они не были готовы переварить эту пьесу». В то время на Бродвее шла другая постановка Скотта Рудина, чисто развлекательная «Hello, Dolly!». Джулия, говорил Ике, пошла бы на «Hello, Dolly!», а не на «1984».

В период, когда пьесу ставили на Бродвее, в соцсетях часто цитировали строчку из ее текста: «Люди не будут бунтовать. Они не оторвут взглядов от экранов и поэтому не поймут, что происходит»⁴⁸. На самом деле это была не цитата из Оруэлла, строчку для постановки написали режиссеры-англичане.

В 2017 году Ричард Блэр говорил: «Мне кажется, моего отца рассмешил бы Дональд Трамп. Он бы мог подумать: “Вот человек, о котором я писал много лет назад”»⁴⁹.

Совершенно очевидно, что Дональд Трамп – не Большой Брат. Несмотря на его лозунги «Америка в первую очередь» и выражение «враг народа», он всего лишь отрыжка 1930-х годов. Он жаждет власти и достаточно коварен, но, чтобы стать настоящим диктатором, ему не хватает дисциплины, интеллекта и идеологии. Трампа скорее можно сравнить с Берцелиусом «Баззом» Уиндрипом, популистом из романа Синклера Льюиса «У нас это невозможно», или сенатором Маккарти, который, как во многом и Трамп, был самовлюбленным, нечестным, амбициозным и точно так же умел заставить журналистов, многие из которых его ненавидели, танцевать под свою дудку[81].

Тем не менее в тексте Оруэлла встречаются некоторые параллели с Трампом. Когда во время избирательной кампании Трамп заставил своих сторонников кричать о Хиллари Клинтон «За решетку ее!», можно было бы себе представить, что так могла выглядеть двухминутка ненависти. Все это также напомнило о психологии члена партии: «Постоянный поток ненависти к иностранным врагам и внутренним предателям, радость от побед, преклонение перед силой и мудростью Партии»⁵⁰. Девиз Трампа «Сделаем Америку снова великой» напоминает фразу Оруэлла о «стопроцентном американизме». Президент во многом соответствует критериям описания фашизма, которое Оруэлл сделал в 1944 году: «Что-то подлое, бессовестное, невежливое, мракобесное, антилиберальное и выступающее против рабочего класса… практически все англичане согласились бы с тем, что слово “хулиган” является синонимом слова “фашист”»⁵¹.

Оруэлл признавал, что такие люди способны подняться на вершину власти, только когда существующее status quo не дает возможности гражданам добиться справедливости, безопасности и ощутить собственную ценность. Для того чтобы Трамп встал у руля, нужен был еще один ингредиент. Его приход к власти не объяснялся кризисом в экономике, действиями террористов, последствиями ядерной войны или демографическими проблемами. Он попал в Белый дом не без помощи американского варианта «края версий».

Когда в свое время некоторые радиослушатели постановки «Войны миров» Орсона Уэллса подумали, что началось вторжение марсиан, они слишком полагались на авторитет СМИ. Распространение дезинформации в наши дни, наоборот, объясняется тем, что СМИ во многом потеряли свой авторитет. Писатель-фантаст Марта Рэндалл писала в 1983-м, что политический коллапс, вызванный в том числе Уотергейтским скандалом, может привести к тому, что граждане «полностью потеряют доверие к официальным и “авторитетным” источникам информации»⁵².